Проклятие желтых цветов

— Света, что с тобой? Как прошло совещание в мэрии? — Антон взял кусок пиццы и поднес его ко рту.

— Не ешь! — Светлана буквально схватила его за руку. — А вдруг она отравлена?

— Да у тебя паранойя! Почему пицца должна быть отравлена?

— Потому что кто-то желает моей смерти.

— Нет! Я больше так не могу! — Антон бросил кусок в коробку. — Тебе на каждом шагу мерещатся какие-то угрозы. Может, тебе сходить к психоаналитику?

— Чтобы завтра весь город знал, что я к нему обратилась?

— Можно подумать, люди ни о чем не догадываются, — Родионов взглянул на меня: — Если хотите знать, по офису уже ползут слухи, что Евгения вовсе не летописец, а телохранитель.

— Но как они догадались?

— Понятия не имею, — пожал плечами Антон. — Ладно, если тебе не нравится эта пицца, давай ее выбросим и поедем куда-нибудь пообедаем.

— Ты поезжай, а я не успею. У меня скоро занятия с малышами. А я еще хотела сделать эскизы. Впрочем, я и без них уже поняла, что моя идея не своевременна. Тарасов еще не готов к ней.

— Что за идея? — поинтересовался Антон.

Светлана стала рассказывать мужу, по какому поводу было совещание в мэрии. Я же думала о пицце. А вдруг она на самом деле отравлена? Не исключено, что телефон Родионовой прослушивается. Допустим, она позвонила в «Турнелло», кто-то следом отменил этот заказ и привез сюда отравленную пиццу в похожих коробках. Был только один способ выяснить, так ли это на самом деле — отвезти пиццу на экспертизу, и я предложила это Родионовым.

— Женя, а вы можете это организовать? — поинтересовалась Светлана.

— Да, — согласно кивнула я, — у меня есть знакомый криминалист.

— Я уверен, что вы напрасно его побеспокоите, но если хотите провести экспертизу, то проводите, иначе так и будете гадать, отравленная пицца или нет, — высказался Антон.

— Да, Евгения, поезжайте к своему знакомому, не думаю, что во время занятий с детками дошкольного возраста мне что-то угрожает. Так, мне надо переодеться, чтобы не испачкать этот костюм, — Светлана подошла к шкафу.

Мы с Антоном вышли в приемную, секретарши там не было. Родионову кто-то позвонил, и он вышел в коридор. Я же достала планшет и стала просматривать записи с камер. В Центр прибывали дети с родителями и бабушками-дедушками. Один мужчина производил впечатление лишнего. Мне показалось, что он просто пристроился к тем, кто заходил в здание с детьми. Более того, по приметам он был похож на того маргинала, что заказывал одуванчики — рост выше среднего, худощав, с трехдневной щетиной на лице. Кепки и темных очков у него не было, но это дело наживное.

Вернулся Антон, и я у него спросила, показав изображение на планшете:

— Вы его раньше здесь видели?

— Нет, но это еще не повод в чем-то подозревать этого человека. Вдруг ребенок раньше приходил сюда с мамой, а сегодня пришел с папой?

— И где же его ребенок?

— Возможно, уже зашел в класс.

— Все, я готова, — сказала Светлана, появившись в приемной.

— Я провожу вас в класс, а потом поеду в бюро судебной экспертизы.

Когда мы с Родионовой спустились на первый этаж, подозрительный мужчина, прогуливающийся по холлу, бросился ей наперерез. Но я была готова к такому маневру с его стороны, поэтому тут же встала стеной между ним и Светланой. Он попытался меня отстранить, но я заломила его выставленную вперед руку так, что он застонал.

— Кто вас послал сюда? Отвечайте! Живо! — потребовала я, не отпуская его руку.

— Я отец Саши Квитко, — выдавил из себя подозрительный тип, даже не пытаясь сопротивляться.

— Евгения, отпустите его, пожалуйста, — стала заступаться за него Родионова. — Я узнала этого человека. Он действительно как-то был здесь с Сашей.

Я отпустила руку Квитко, но бдительности не потеряла. Если этот человек был отцом Светиного ученика, это еще не означало, что одуванчики с угрозой на французском послал ей не он.

— Светлана Игоревна, я пришел вам сказать, что Саша сломал ногу, поэтому не может посещать занятия. Но он хотел бы закончить работу над статуэткой дома. Я, собственно, пришел ее забрать, если вы позволите, — Квитко с опаской взглянул на меня.

— Да, конечно, вы можете забрать работу вашего сына. И простите нас за это недоразумение, просто Евгения приняла вас за другого человека.

— Да, это так, — подтвердила я и уточнила: — Вы в порядке? Медицинская помощь не требуется?

— В порядке, — заверил родитель заболевшего ученика, пошевелив рукой, которую я ему едва не сломала.

Когда произошел этот инцидент, в холле уже никого не было, кроме нас троих и вахтерши. Мария Ильинична, как обычно, что-то вязала и даже не смотрела в нашу сторону. Но мне почему-то думалась: она боковым зрением видела, что произошло здесь пару минут назад.

Я проводила Светлану Игоревну в класс, в котором собрались ученики со своими родственниками. Родионова отдала Квитко-старшему фигурку какого-то доисторического ящера, вылепленную то ли из пластилина, то ли из воска, и тот ушел. Остальные родственники юных скульпторов не вызывали у меня подозрений, так что я со спокойной душой могла оставить свою клиентку с ними на ближайшие полтора часа.