Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста

Рагнар словно слышал мои мысли и страшился дать надежду на взаимность — был по обычаю серьёзен и молчалив. А когда рядом собаки зашлись буйным лаем, метнул мимо взгляд, выискивая кого-то невидимого мне. Поднял опять на меня глаза, прощаясь, и скрылся между хороминами в подкравшейся темноте ночи.

Ещё через пару дней Радима заверила, что швы стали хорошими, пусть синюшными, зато раны затянулись, а стало быть в этот раз куда лучше лечение шло.

Новость взбодрила. Да и сама я чувствовала, что мне хорошело.

Ещё через день не удержалась и вышла, воздуха глотнуть. И до того утренняя свежесть в голову ударила, что я едва не упала. А когда Рагнара увидала, вообще повело меня. Да так, что едва успела зацепиться за перила крыльца.

В человеческом облике, полуобнажён, красив как Сварог. В бисеринах пота, что отсвечивались в лучах солнышка. Из ворот появился с массивным стволом на плече и спокойно шёл, ни на кого не обращая внимания, а невесты облепили небольшие окошки своих комнаток, и его глазами пожирали. Я им под стать — не могла взгляда отвести.

Не привыкла я к мужчине-Рагнару — пугал, завораживал, сердце заставлял удары пропускать и дыханием мои управлял. Потому и замерла, зачарованно следя за его движениями и не веря, что такой могучий волколак — мой друг!

Больше — любый! Хоть то ему и не надобно… Так и мне не надобно, но сердцу не прикажешь, вот и билось по нему.

Рагнар пересёк двор резервации и подле крыльца, где я стояла, на землю бревно сбросил. Аж землица вздрогнула, а волколаку хоть бы хны. Меня взглядом единожды коснулся и как ни в чём не бывало, за новым стволом ушёл.

А я уж дышала урывками, да лыбилась, как убогая.

— Ты это куда собралась? — скрипучий голос Ганны отвлёк от созерцания прекрасного и сердцу любого.

— Воздуха захотелось, — призналась как на духу. — Тесно уж было, невмоготу лежать.

— Больно резвая, — окатила меня неприязненным взглядом Ганна.

То что я ей не по нутру была, знала с детства, потому не реагировала на откровенную нелюбовь.

— Ежели так хороша, может в комнату вернешься, да с остальными делами заниматься продолжишь? — прищурилась ехидно.

— Славка, а ну подь обратно, раны ещё не до конца зажили! — голос Радимы протаранил повисший вопрос Ганны и моё покорное «конечно». Лекарка и надзирательница меж собой взглядами схлестнулись, но второй пришлось отступить. Всё же врачевание — дело Радимы, и ежели она считала, что ещё рано больному покидать лазарет, с ней спорить никто не возьмётся.

Я тяжко вздохнула и поплелась обратно в свою комнатушку.

Но на следующий день опять вышла, не в силах лежать, когда стены дрожали, да скамья чуть ли не до потолка подпрыгивала.

Оказалось, Рагнар ремонтом занялся. И так несколько ней кряду, покуда мне стало совсем невмоготу одиночество и затворничество.

Остановилась на крыльце, от изумления слов не находя. Рагнар! Опять! Только теперь уж не брёвна таскал, а поверх главный у лазарета чинил. Радима давно на крышу дырявую пеняла.

Ремонт — дело хорошее, но с чего вдруг волколаки?

Хотела было спуститься, да так засмотрелась, что на голос Иржича поздно среагировала:

— Утро доброе, Славушка!

Да и среагировала как — зазевавшись, соступила. Сердечко под стать мне ёкнуло в пустоту, я руками нелепо всплеснула, даже за перила не зацепившись… Зато о последний столбец ударилась, аж звёзды перед глазами вспыхнули. Ухнула бы наземь, ежели бы не руки парня. Подхватить успел, к себе прижал:

— Под ноги гляди, Славк! — мягко выговаривающий голос прошелестел над макушкой. И я бы поблагодарила, но ощутив недоброе, глазами наткнулась на пристальный взгляд Рагнара. Нет, не пилил, мимолётно коснулся и до того мне удушливо нехорошо стало, что вместо «спасибо»:

— Пусти, — и шмякнула ладошками по плечам Иржича. Парень с недоумением отстранился, окинул меня укоряющим взглядом, а я опять ударила: — Пусти, кому сказано! — на голос мало смахивало, на шипение отчаянное и истеричное.

— Совсем смурная нынче, — проворчал Иржич, на ноги ставя, но только глазами по мне пробежался, как нахмурился: — Обратно тебе надобно.

Я бы отмахнулась, спину Рагнара рассматривая и моля, чтобы обернулся. Не с Иржичем я! НЕТ!!! Да меня за плечи тряхнул сын Зварича:

— Ты слышишь аль нет? — голос повысил, и я нехотя очнулась. — Рана кровит, — кивнул вниз. Не дав посопротивляться, опять на руки подхватил, да по ступеням размашисто зашагал: — Лежи, пока раны не затянутся полностью, — строго выговаривал, словно брат старший. — Я Радиму щас позову, — заверил, уже уложив на скамью. — И не смей бегать. Тем паче к волколакам приближаться. Сожрут!

Дурной… Хотела о том сказать, да он по волосам мне провёл. Дёрнула голову, от ласки уворачиваясь:

— Не делай так, — надоело повторять одно и тоже. — Есть у меня жених. И он уже пригрозил, что убьёт, ежели на мне запах чужака будет.

— Так ты потому от меня…

— НЕТ! — впервые так яро шикнула. — Потому что не люб ты мне. Но не желаю я тебе смерти, потому прошу, не приближайся ко мне.

Насупился парень, глаза обидой сверкнули. Ни слова больше не сказал — из комнатки вышел.