Проклятие

Судите сами. Всмотритесь! Вчувствуйтесь! Вслушайтесь в эти специфические хамские интонации, с каким вкусом и удовольствием наводит, напускает панику! Ощутите и почувствуйте сполна тяжелый кнут идеи. Разве надо объяснять, почему поведение противного юнца, едрит его, дурака, мать, бабушку и прапрабабушку налево и в перекиси марганца, оставляет крайне неприятный, гадкий осадок? Серой, быстрой мышкой мелькнула мысль, да чего он в своих грязных калошах лезет в наши души, теребит, пистон страстный, горячий нам ставит, молокосос, подавили порядочную икоту, страсть как смущены, озадачены вздорным, агрессивным сумасбродством, вредным и опасным, не слезает с нас, задал нам этот Паша, как говорят немцы, феферу и уебунгу; так или иначе (заверяем!), нас отнюдь не радует, что юнец со справкой и белым билетом, переучившийся гипертоник, зараза, страдающий запорами, моча ему в голову крепко саданула, сын невменяемой, шальной психопатки, Медеи и самоубийцы, внук сумасшедшей в точном смысле слова старухи, свирепой революционерки, троцкистки, общественной чумы, самоубийцы, в роду их, в крови демоническое начало, воля к самоубийству, самоуничтожению, к небытию, и он выдает себя за эдакого мессию, да какой он мессия, недоносок, родился величиной с ложку на седьмом месяце, не с истиной он, всё словно бы так, похоже, сплошняком и навалом пошлая приблизительность, рядом, мимо, ложь оглушительная, в вычурной фанаберии нос воротит, вопиюще бестактно перегнул палку, взрывно, революционно нетерпим в своих паранойных порывах и завихрениях, отлучен от совести, порядком забылся, а подобное осмысленное окаянство, хамство, дерзкий, обнаженно и откровенно фудаменталистский пафос, крутой вираж в досадную грязную подлянку (ему-то что, а нам, засвеченным, без вины виноватым, расхлебывать, послан нам на погибель, нам держать ответ, свинья-свиньей, наплевательское, скотское, грязное свинство, да это бесстыдное свинство того гляди обернется боком, начнутся порядочно серьезные неприятности, о масштабе которых страшно и подумать, бенц, сказано, не напрасно, вспомним русскую, очень русскую, пословицу, как аукнется, так и откликнется) — сей феномен породит, даже наверняка, как пить дать, в отношении евреев излишнюю и зловещую подозрительность, к чему взывать к Небесам о помощи, помощь не придет, раз сами виноваты, заносит, крепко увлеклись, теряем всякую разумную меру, порождаем, воспроизводим опасную, мистическую ситуацию: ведь со времен незабвенной, прекрасной Есфири, прославленной в Книге, сама в голову лезет картина Рембрандта: “Артаксеркс, Аман и Есфирь”, какая Есфирь, невежество, гораздо раньше! наш народ вызывает изначальную неприязнь и иррациональную, беспричинную ненависть у абсолютно всех племен, населяющих необъятную вселенную (мы при этом энергично, шумно и всеми возможными способами пытаемся доказать, что этой ненависти нет никаких реальных оснований — Ницше, Достоевский), и эту ненависть не следует специально усугублять, обнажая и разоблачая еврейское подполье, давать ей разумную, рациональную, как дважды два, основу. Не только не хватает самого элементарного такта и самой элементарной культуры, вообще сплошная безумная подлянка, какой такт? такта не ночевало! Как это не интеллигентно! Что ты — дурак, гипертоник или с роду так? Откуда лезет столько шизофрении и ее злой, разрушительной энергии? Заткнись! Да за такое можно и Гитлера схлопотать. И — поделом, поделом. Жди реквиема, дышите глубже, словишь реквием, икнется, да поздно будет. Остановись, мазурик, знай край! Намылился, не тяни кота за хвост, уезжай тихо, уматывай, катись и не выдумывай оправдывающую идеологию, не надо нам идеологического накала и фанфаронства, с тобой никто не спорит, не держит за фалды лапсердака. Прежде всего и во-первых, надо помнить и о тех, кто не собирается отчаливать, рвать когти, не надо обобщать, не надо! чушь, никто в тайных глубинах души, как глубоко ни копай, не считает, что рано или поздно все уедем из этой проклятой страны, не сами — так дети!..

И у нас одновременно родилось слово, соскочило, шлепнулось лягушкой:

— Чудовище!

Делаем глаза абсолютно квадратными, как у Малевича. Ну и дела! Аж сердце заболело. Дрянь дела.)

…безобразный апофеоз сумасбродства и русофобии: дерболызг, хам и урод, урод нравственный, достоин остракизма, это похлеще, чем “Прогулки с Пушкиным”; и слышно было до рассвета, как ликовал француз, хлестко прогулялся, просвистел, угодил в угол, в полупустое мусорное ведро.

Сметь! быть всегда на высоте простого подвига. И — смеет (это те мощные паруса, которые его вынесли в Израиль, его благословил сам Феликс Карелин, крестный, к которому Паша прилепился, как к отцу родному, сильнее, отца родного он и за человека не считает), сжег мосты, беспрецедентная, непредсказуемая вседозволенность, когда-то надо сказать простую правду, пусть для них Пушкин икона, плевал с тринадцатого этажа, плевать, нам не до жалких предрассудков.

Свобода!