Проклятое наследство

– И что я могу с этим поделать?

– Ничего, старик. Тебе только кажется, что это в твоей воле.

– Скажи еще, что предупреждала.

– Я предупреждала. И жена твоя тоже предупреждала, но ты все по-своему решил. На кого же сейчас пенять? – Албасты вдруг очутилась совсем рядом, дохнула холодом и тленом, заглянула в самую душу.

– Не на кого пенять, – сказал Август устало. – Но мальчишку я тебе не дам, так и знай.

– Мальчишка твой из тех, кто и без меня жизнь свою поломать может. – Албасты вздохнула совершенно по-бабьи, а потом добавила: – Не бойся, старик, я не стану его убивать.

– Ты уж постарайся.

– Тут, на острове, убийц и без меня хватает. Чуешь, пахнет кровушкой? – Точеные ноздри албасты раздулись, втягивая воздух. – Старая кровушка, давняя, но и новая скоро прольется. Мне хватит…

– Не хочу знать. – Август замотал головой. Он и в самом деле не хотел ни знать, ни слышать, ни видеть, но понимал, что не получится. То, от чего он прятался все эти годы, снова вернулось. Или вот-вот вернется…

– Она вернулась, – заговорила вдруг албасты совершенно иным, ласковым голосом.

– Кто?

– Моя девочка. Я ее чую. – Албасты улыбнулась. Лучше бы не улыбалась, не красила ее улыбка.

– Анюта?.. – Час от часу не легче! Сначала глупый мальчишка, теперь вот девочка. И что с ними теперь делать?

– Нет у меня других девочек, старик. Тебе ли не знать.

– Вот то-то и странно, что я не знаю! – Август все-таки вытащил припрятанный самогон, отхлебнул прямо из бутылки. – Мы ведь с Виктором обо всем договорились. Он обещал, что удержит ее, не пустит в Чернокаменск.

– От судьбы не убежишь. Пришло время.

– Она с кем приехала? С Виктором, с Кайсы? Почему они меня не предупредили, что едут?

– Не предупредили, потому что не приехали. Их я не чую. Ее чую, а их нет.

– Час от часу не легче! – Август в сердцах хлопнул ладонью по столу. – Это что же получается, я теперь нянькой должен стать?!

Албасты его не слушала, она прислушивалась к чему-то иному, неразличимому человеческим ухом, а потом и вовсе исчезла. Август только моргнул, а ее и след простыл, осталась только кошка…

А к вечеру явился Пилипейко, Август к этому времени уже успел оприходовать весь самогон, но ни покоя, ни хоть мало-мальского удовлетворения не ощутил.

– Пьете, мастер Берг? – Пилипейко смотрел на него брезгливо.

– Так уже все выпил, господин поверенный. – Август развел руками.

– Плохо, очень плохо. Матрена Павловна желает видеть вас за ужином. Так что советую приложить максимум усилий, чтобы привести себя в надлежащий вид.

Он ушел, не дожидаясь ответа, был уверен, что Берг не откажется ни от дармовой еды, ни уж тем более от дармовой выпивки. Август и не отказался.

…А замок, потревоженный людьми, очнулся окончательно, появление Августа Берга он встретил едва ощутимым удовлетворенным урчанием. Так же, как албасты, ждал приближающегося кровавого пиршества?..

– А вот и наш гений! – Зычный голос Матрены Павловны отвлек от нелегких раздумий. Сама она на крейсерской скорости двигалась вперед, раскинув руки, словно бы для объятий. Не обняла, остановилась, окинула внимательным взглядом, сказала с легким укором: – Скверно выглядите, Август Адамович, не к лицу вашим сединам этакое безобразие. – И головой покачала.

– Уж какой есть, Матрена Павловна. Простите старика! К вам, голубушка, по первому зову! – Август поклонился, хотел было к ручке приложиться, но Кутасова отмахнулась от него веером, проговорила ворчливо:

– Оно-то, конечно, гениям многое дозволено, но в моем доме вы уж постарайтесь…

– А почему это в твоем доме?! – спросила откуда ни возьмись появившаяся Коти. На Августа она даже не глянула, а вот сыночек ее посмотрел ровно с тем же презрением, что давеча Пилипейко. – Что это за самоуправство такое?!

– Ох, боже ж ты мой! – Матрена Павловна вздохнула, колыхнулась всем своим немалым телом, а потом сказала: – Катька, перестань кривляться! Ты же не на подмостках, здесь общество приличное. А ты, малец, – она ткнула закрытым веером в грудь Сержу, – глазюками-то на меня не зыркай, привыкай к правде. Маменька твоя глупа, ума ее только на то и хватило, чтобы Антошку захомутать. Или ты его не умом, Катька?..

– Фу, какая мерзость! – На щеках Коти полыхнул злой румянец. – Серж, не слушай ее! Закрой уши!

– Зря вы так, тетушка, – сказал Серж ласково.

– Да какая я тебе тетушка? – усмехнулась Матрена Павловна. – Ежели б ты был Антошкин сын, я бы еще подумала, племянник ты мне али нет. А тут и думать нечего! – Она вздохнула. – Эх, полный дом приблудышей и приживалок!

Дожидаться реакции не стала, развернулась на каблуках, как бывалый драгун, и пошагала в сторону гостиной. Август направился следом, но краем глаза успел заметить, как сжались и тут же разжались кулаки Сержа.

В гостиной царило оживление, из-за неплотно прикрытой двери доносились звуки музыки. Август невольно поморщился, ибо тот, кто терзал клавесин, был таким же бесталанным, как некогда пани Вершинская.