Проклятое сердце (ЛП)

Я отвожу его в парк Оз, где много открытых баскетбольных площадок. У меня в багажнике есть шорты и кроссовки. Правда, футболки нет, но я вообще не беспокоюсь об этом. Себ тоже стряхивает свою. Он худой, но начинает становиться мускулистым. Сейчас он почти такого же роста, как Неро, хотя ему всего тринадцать.

Мы играем в игру «кто успел, тот и взял» на половине корта. Я позволяю Себу забрать мяч первым. Он пытается обойти меня, а он чертовски быстр, но я все равно быстрее, по крайней мере, своими руками. Я отбираю у него мяч, возвращаю его на линию, затем забиваю трёхочковый прямо над его головой.

Мяч со свистом проносится через кольцо, даже не задевая край.

— Да, да, — говорит Себ, когда я цокаю ему.

Я тот, кто научил Себа играть. Я тот, кто каждый день водил его на корт после смерти нашей матери, когда он был так подавлен, что я целый год не видел его улыбки. Тяжелее всего было ему и Аиде — по крайней мере, так я думал тогда. Им было всего шесть и восемь лет, они были еще совсем малышами.

Но теперь я задаюсь вопросом, не ударило ли это по Неро сильнее всего. С Себом и Аидой все в порядке. Они вышли из этого состояния, снова обрели свое счастье. В то время как Неро просто кажется таким… сердитым. Он ввязывается в драку за дракой, каждая из которых отвратительнее предыдущей. Я думаю, он может кого-нибудь убить. Чтобы отвлечь его, я брал его с собой на ограбления на бронированных грузовиках. И он хорош в этом — хорош в вождении машин для побега, хорош в следовании инструкциям. Даже хорош в планировании ограблений сам. Он чертовски умен, хотя по его оценкам этого не скажешь.

Я не могу переехать в Нью-Йорк. Не на постоянной основе. Я сказал это Симоне сгоряча, но я не могу оставить своих братьев и сестер здесь одних. Аида с каждым днем становится все красивее и доставляет все больше хлопот. Себу нужно тренироваться со мной, чтобы он мог попасть в школьную команду. Неро нуждается во мне, чтобы уберечь его от тюрьмы или от того, чтобы его убили. Он думает, что он непобедим. Или ему все равно, что это не так.

Но я все еще могу навещать Симону. Если она пойдет в Парсонс.

Себ вытворяет какой-то хитрый трюк и крадет у меня мяч на полпути к кольцу. Когда он снова пытается прицелиться, чтобы забить, я блокирую его удар, отбивая обратно.

— Тебе не удастся забить этот сраный мяч над моей головой, — говорю я ему.

— Ты на восемь дюймов выше меня, — жалуется Себ.

— Всегда найдется кто-то выше тебя. Ты должен быть быстрее, сильнее, хитрее, точнее.

Я снова бегу к кольцу, легко отбрасывая Себа в сторону своим превосходящим весом.

Забив в кольцо, я протягиваю руку, помогая подняться брату.

Себ снова встает, морщась.

Он худее и меньше меня, с большими карими глазами, которые разбивают мне сердце. Я хочу быть с ним помягче. Но как это ему поможет? Никак. Никто другой не будет делать ему поблажки.

— Попробуй еще раз, — говорю я, бросая ему мяч.

11. Симона

Серва получила работу в Barclays в Лондоне. Она уедет через пару недель.

— Ты взволнована? — спрашиваю я, сидя на ее кровати и наблюдая, как она упаковывает свои книги в коробки.

— Очень, — отвечает она.

Она выглядит лучше, чем за последние месяцы. Антибиотики вылечили инфекцию в ее легких, и она почти не кашляла после приема новых лекарств. Папа говорит, что через год или два ей даже могут сделать пересадку легких. Она никогда не вылечится полностью, но трансплантация может продлить ее жизнь на десятилетия.

Серва намного меньше всех нас — такая же миниатюрная и хрупкая, как кукла American Girl. Как будто ее болезнь — это проклятие, сохраняющее ее во времени. Она выглядит не старше меня, хотя между нами разница в десять лет.

В последнее время я так привыкла видеть ее в домашнем халате, что просто трепещу, когда вижу ее в платье. Это симпатичный желтый сарафан из кружева.

— Я буду скучать по тебе, — говорит она.

— Может быть, я тоже буду в Лондоне, — напоминаю я ей.

Она склоняет голову набок, изучая меня своими широко расставленными глазами.

— Правда? — говорит она. — Я думала, ты останешься в Чикаго.

Я чувствую, как жар поднимается к моим щекам.

— Почему ты так подумала?

— О, из-за того, с кем ты тайком встречаешься.

Я краснею еще сильнее.

— Я не…

Серва качает головой.

— Ты ужасная лгунья, Симона. Я видела, как ты улыбаешься, переписываясь по телефону. И когда тебе хоть когда-нибудь хотелось ходить по магазинам пять раз в неделю?

— Ну…

— Это тот самый вор?

У меня пересыхает во рту.

— Почему ты думаешь, что это он?

— Я видела фотографию в Tribune. Не так-то много гостей на бал-маскараде можно назвать «неизвестными». Не говоря уже о том, что он был размером с дом. Мне кажется, я помню, как ты говорила, что человек, который угнал нашу машину, был большим…

— Не рассказывай папе, — умоляю я ее.

— Конечно, не расскажу, — говорит Серва. Выражение ее лица серьезное. — Но я не понимаю, как ты сможешь сохранить это в секрете. И преступник, Симона? Было забавно говорить об этом после того, как он угнал машину. Но ты не можешь всерьез встречаться с ним.

— Он не такой, как ты думаешь, — огрызаюсь я.