Проклятое золото храмовников

– Хлипкие они, бабы татарские. То свет Агафьюшка слегла, еда здешняя, ей вишь, не по ндраву пришлась, теперича и ента. Но та хошь в княгинях, ей можно, а ента куда лезет? Холопка простая, а туда же, болесть себе выбрала точь-в-точь яко у княгини.

– А ну-ка отведи меня к ней прямо сейчас! – рявкнул Улан, позабыв про свое обычное хладнокровие и торопливо устремился вслед за Матреной к хворой Фатиме, но на полпути остановился и, ринувшись во двор, к своему флигелю, отправил дежурившего у входа в него ратника за Изабеллой.

Спешно прибывшая донья после тщательного осмотра больной служанки сделала неутешительный вывод, что помочь несчастной она уже не может – слишком поздно. Яд успел разьесть ей все внутренности и единственное, что в ее силах – облегчить последние часы девушки на этом свете, дав ей обезболивающий настой. Но был и второй вывод: все симптомы действительно совпадали с отравлением «Укусом аспида».

– И что делать? – повернулся Улан к Петру.

Тот почесал в затылке и предложил попробовать взять с нее показания, причем в присутствии нескольких свидетелей, желательно из числа мусульман. Лучше всего подошел бы мулла, но где ж его взять.

– А успеем?

Сангре пожал плечами и предложил поступить следующим образом. Он сейчас летит к князю, чтобы тот подсказал, где взять муллу или хотя бы простых мусульман, а Улану лучше всего остаться с Фатимой и попробовать начать ее раскручивать.

Спустя всего пять минут Изабелла предупредила Улана, чтобы он поторапливался. Те лекарства, что она дала ей, плохо помогают, так что спустя полчаса, от силы час, она потеряет сознание и в себя уже не придет до самой смерти. Получалось, Петр скорее всего не успеет привести свидетелей. И Улан ринулся к изголовью больной, велев спешно доставить ему сюда двух воинов из стана Кавгадыя.

Когда запыхавшийся Сангре, не сумев разыскать князя в тереме – вновь укатил куда-то с Кавгадыем – вернулся с торжища, ведя с собой двух купцов-мусульман, все уже закончилось. Нет, Фатима не умерла, но пребывала в агонии, никого не узнавая и поминутно зовя в бреду какого-то Азамата.

– Отпусти их, – мрачно кивнул на купцов Улан, вышедший на крыльцо терема.

– Ты ничего не успел из нее выжать? – осведомился Сангре, отправивший удивленных купцов восвояси.

– Успел, – кивнул тот, – а проку? Слышал это я один, и получается мое слово против слова… – он вздохнул, – татарского сотника.

– Ты кого имеешь ввиду?

– Есть у Кавгадыя такой. Азаматом зовут. Он-то и организовал встречу княгини с тайным гонцом.

– Погоди, погоди, – остановил его Сангре. – Давай по порядку.

– Да особо и рассказывать-то нечего, – грустно усмехнулся Улан. – Короче, дело было так…

Случилось это, по словам Фатимы, спустя месяц после их пленения. Один из сотников по имени Азамат, возглавлявший стражу у покоев княгини Агафьи и, по словам девушки, неровно к ней дышавший, улучив миг, передал ей для госпожи тайное слово. Мол, прибыл из Новгорода некий купец, желающий встретиться с княгиней. Для чего? А у него с собой целый набор подарков якобы от Юрия Даниловича и слово тайное от него же.

Встреча состоялась. Произошла она на местном торжище. Разумеется, помимо Фатимы были и сопровождающие княгиню воины, но Азамат исхитрился взять с собой тех, кто по русски ни бум-бум, так что те ни слова из их короткого разговора не поняли. Служанка тоже, но Агафья позже сама с нею радостью поделилась. Мол, не забывает ее алтын князь.

– Кто? – не понял Петр.

– Золотой князь, – проворчал Улан. – Она так своего рыжего мужа называла, Юрия Даниловича. Вот, дескать, и подарки ей переслал, а на словах велел передать, что ждать недолго и совсем скоро она окажется на свободе, уж он расстарается.

В числе переданной купцом косметики была и небольшая серебряная коробочка с особой индийской мазью, способствующей отбеливанию кожи лица. На словах тайный посланец сообщил, что князь считает дни до их долгожданной встречи, и надеется увидеть лик своей ненаглядной светлее чем русский снег и нежнее чем бархат. А это непременно произойдет, если она станет регулярно пользоваться присланной ей мазью. С тех самых пор Агафья по нескольку раз на дню наносила ее себе на лицо и старательно втирала, чтобы долгожданный результат наступил как можно быстрее. Кожа ее и впрямь побелела, хотя не сильно. Но это из-за того, что княгиня через пару недель умерла.

– Я не понял, а Фатима каким боком дозу схватила? – нахмурился Петр. – Мазаться помогала?

– Любовь ее сгубила, – пояснил Улан. – В последнее время ей стало казаться, что тот самый Азамат начал как-то со значением поглядывать в сторону подлой Матрены. А как-то раз Фатима их даже застукала. Правда, тот сумел оправдание найти. Ему, якобы, предложил перейти к себе на службу тверской князь. Пока он ответа не дал, в колебаниях, но на всякий случай возжелал изучить русский язык, вот и тренируется.

– Ага, только вместо парты сеновал, а вместо ручки двадцать шестая буква нынешнего алфавита, – не удержался от ехидного комментария Сангре.

– Фатима сказала, что он и правда стал довольно-таки сносно говорить по-русски.