Проклятые дни. Зарисовки с натуры

Резким рывком дверь распахнулась и осталась висеть на полуоторванных петлях. Слава не успел ничего ни понять, ни даже увидеть. Удар тяжелой когтистой лапы оглушил его, и практически в ту же секунду, пробив кости теменного свода, в его мозг устремились острые и крепкие зубы твари. Челюсти её сжимались лучше всякого пресса. С хрустом лопнула черепная коробка, выплеснув часть своего содержимого на пол рядом с окровавленной галининой одеждой. Тварь села над новым трупом и также целеустремленно стала отхватывать от него и пожирать куски плоти. Теперь это был уже другой, отличный от человеческого, сильно перестроенный организм, и дело пожирания продвигалось значительно быстрее. Кровь стекала из пасти твари и блестела на её теле, застывая причудливыми разводами. Иногда она мотала уродливой мордой, случайно захватив в пасть вместе со славиным мясом куски его одежды. Скелет твари был уже значительно усилен, и теперь она, пресытившись, отбрасывала чем-то не понравившиеся ей розовые обглоданные кости.

Наконец и с этой едой было покончено. Съев двух человек, тварь стала не только совершенно сильнее и опаснее, у неё появился какой-то зачаток разума. Или, если угодно, инстинкты её обострились чрезвычайно. Она стала хитра и любознательна. Тварь обошла всю квартиру. Некоторые двери были закрыты, и тварь сообразила их открыть, дергая за ручки в разные стороны. На кухне её привлекло что-то из еды на подносе. Съев понравившееся и разбросав по полу посуду, тварь вернулась в комнату. Предположив это место удачным для ожидания новых жертв, тварь прижалась боком к тёплой батарее и беззвучно замерла.

21 марта, среда, середина дня.

Москва, высотка

– Тяжелый зараза, – кряхтя под тяжестью станка и коробки с патронной лентой, пожаловался боец.

– Штангист, наверное, – поддакнул ему фразой из анекдота сержант Ракута, также тащивший наверх по лестнице многоэтажки, коробку с лентой и чемоданчик с оптическим прицелом.

Бойцы, тащившие следом тело пулемета, поддакнули. Анекдот был старый, и уже не смеялось.

– Может, хорош уже, тащь старшлейнант? – обратился Ракута к возглавлявшему процессию крепышу в разгрузке и с автоматом наперевес. Вопреки ожидаемому, тот давить некоторую борзость в вопросе не стал, а наоборот, махнул рукой в сторону обширной лестничной площадки.

– Привал! Выставить охранение, особое внимание – лестнице. Старший – Ракута. Вы, двое, со мной!

Подхватив двух бойцов, старший лейтенант пошел по коридору этажа, миновал обширный холл и вышел на балкон пожарной лестницы. Лестница шла по углу высотки, и вид с полукруглого балкона открывался в две стороны улицы. Переулок же и вовсе был как на ладони. Однако крыши двух домов напротив всё же несколько мешали обзору, поэтому старший лейтенант принял решение подняться еще на один этаж.

Солдаты встали, переволокли свой груз еще на два пролета вверх. Наконец-то стали располагаться. Расчет споро собрал крупнокалиберный пулемет, взгромоздив тело с длинным стволом на колченогий станок. Здесь же рядом разместили коробки с лентами. Сержант Ракута подошел к пулемету, деловито покрутил его из стороны в сторону, после чего, удовлетворившись, стал монтировать на него оптический прицел.

Бойцы тем временем уже притащили поближе «общественные» диванчики – дом был, по новым меркам, «элитным», и на элементах уюта здесь не экономили.

Старший лейтенант проверил установку пулемета, не удовлетворился величиной отрицательного наклона ствола и велел притащить что-либо подсунуть под задние опоры треноги. Притащили прямоугольную цветочную тумбу. Повыдергивали растительность и завалили конструкцию набок, дабы упоры стояли на твердой боковой стенке, а не проваливались в рыхлую землю.

Грязи на балконе прибавилось. Старший лейтенант философски хмыкнул.

– Ракута с отделением, остаешься здесь с пулеметом, старшим. У пулемета двое. Постоянный контроль улицы. Связь – по радио. Внимание – коридору и лестницам. Смена дежурных у пулемета – через два часа. Завтра ваш караул сменим. В общем, действовать по обстановке!

– Есть! – не очень оптимистично ответил сержант.

– Остальные – за мной! – приказал старший лейтенант и пошел в сторону лифтов.

– Да, и жильцов тут не обижай – сам понимаешь, все люди здесь не простые, – полуобернувшись, сказал он остающимся. – Ну, да… сам разберешься! – и офицер, коротко махнув рукой, заспешил в сторону лестницы.

Оставшись начальником, Ракута хмуро оглядел свое войско. Вместе с ним всего было пять человек. Вот и всё отделение. Вздохнул и посмотрел на прямоугольную коробку милицейской рации. Из нее шипело и изредка пробивались какие-то переговоры.

– А, а х.. с ним! – Ракута поежился, снял каску и стал распоряжаться.

Поставил двоих наблюдателей к пулемету, лично вставил конец ленты в приемник. Оставив наблюдателей наблюдать, как завещано Уставом, увел свободную пару в холл – на балконе достаточно сильно чувствовался ветерок и было холодно.