Проклятые дни. Зарисовки с натуры

Кавказцев Иса не любил. Они не походили на спокойных и рассудительных таджиков: кричали, жестикулировали, давили толпой, доказывая что-то своё. Демонстративно показывали свое отношение к таджикам, как бедной родне. Но особенно Исе не нравилось, когда кавказцы пытались сбить и так весьма скромную цену, назначенную Исой, аргументируя это тем, что они мусульмане, а мусульманин мусульманину должен помогать, поэтому Исе, мол, нужно бы сделать цену пониже. На это Иса степенно отвечал, что в таком случае и положенный обычаем «закят»⁹ также окажется ниже, что вряд ли понравится Всевышнему. И ради богоугодного дела им бы, напротив, стоило бы в оплате не скупится… Кавказцы чертыхались и платили назначенную цену.

Иса вдруг отчетливо понял, что сходит с ума.

Плохое началось еще вчера.

Днем ранее, 20 марта, вторник, утро.

Москва, одна из новостроек.

Один из работавших здесь таджиков-гастарбайтеров Рузикул пришел на работу больным и сказал, что на него с приятелем Раджабом в промзоне, где они жили в каком-то вагончике, с утра напали собаки. Раджабу собаки отхватили кусок мышцы от руки, и когда тот упал, то еще несколько раз укусили за ноги. И загрызли бы совсем, если бы не друг Рузикул. Тот сильно мерз в неласковой холодной Москве, поэтому, на его счастье, был в ватной куртке, рукава которой собаки не прокусили. Схватив кусок арматурины, Рузикул успел одной собаке перебить передние лапы, а второй так и вовсе удачно попал по голове, пробив череп. В общем, от собак удалось отбиться. На счастье, сразу попалась «скорая». У отчаянно размахивающего руками Рузикула машина остановилась, вышли женщина-врач и немаленький на фоне щуплых таджиков санитар. Почему-то доктора обоим таджикам первым делом посмотрели в глаза. Раджаба перебинтовали и уложили на носилки в машину. Зачем-то женщина-врач уточнила, кусали его собаки или люди. Раджаб удивленно подтвердил, что собаки – разве же могут люди кусаться? Потом спросили у Рузикула, не укусили ли его. На что тот ответил, что нет. Он пояснил симпатичной докторше, что не только увернулся, но и победил обеих собак. Тем не менее, врач осмотрела его руки и только после этого машина уехала.

Рузикул был доволен собой: и собак победил, и о друге позаботился, даже можно сказать землякам, что спас. И с доктором поговорил правильно, и она тоже кому-то расскажет, как храбро себя вел Рузикул! Ну не считать же чем-то серьезным царапину, которую всё-таки оставила собака на его ноге? Зубы пса не прокусили плотную ткань, только клык, кончиком острия процарапал кожу чуть ниже колена. Чепуха! А штаны прогладить, так и вовсе ничего видно не будет!

Всё это Рузик с довольным видом рассказал соплеменникам, которые удивленно цокали языками и говорили, кивая, что действительно, если бы на месте Рузика был кто-то другой, то еще неизвестно, чем бы всё закончилось.

Через пару часов Рузикулу стало плохо. Его уложили на топчан в бытовке и посоветовали до вечера отлежаться. Но поднялся Рузикул значительно раньше.

Он встал рядом с топчаном и неуверенно развернулся в сторону приоткрытой двери – именно оттуда доносились звуки. Организм входил в стадию не-жизни. Спустя короткое время Рузикул двинулся в сторону двери. Там были свет, звуки и ощущение близкой еды.

Бригадир таджиков – дородный усатый Камчет-бай в новенькой яркой, блестящей светоотражающими полосами спецовке – собрался проведать захворавшего соплеменника, убедиться, не отлынивает ли тот от работы. Нужно было разгребать скопившийся за зиму строительный мусор и каждые рабочие руки были на счету…

Выставив вперед руки, Рузик шел на начальника. Это было неслыханно. Камчет-бай остолбенел о такой дерзости, но, встретившись взглядом с Рузикулом, маленькими шажками попятился назад. Рузикул неотвратимо надвигался. Несколько работяг наблюдали издали небывалую картину.