Проклятые ключи

— А ты пришлый иди куда шел, покуда сам цел, — дочь пасечника всегда грубостью отличалась и неприветливостью. Но ругать и пугать мага, пусть даже и не предполагала она кто он, не следовало. В самом внешнем виде Ростислава было что-то загадочное темное, отпугивающее окружающих.

Раскинул мужчина руки, повылазили черные перья, сорвались с рукавов и устремились к обидчикам. Словно пчелы начали жалить лица да руки с ногами.

На меня с тоской посмотрел Ростислав, покачал головой и скрылся в темноте ночной.

В ту ночь снилось, что вместе с ним прыгаем через огонь. Маг улыбается, да в лесок ведет. А на утро деревенских красавиц хватила проказа, несколько месяцев по домам люди сидели, опасаясь, заразиться, только я расцвета пуще прежнего, словно вся красота ко мне ушла.

И не было сердцу больше покоя. В каждом прохожем видела мага силуэт, уж и позабыла, что колдун он. Вот только повстречалась с ним через две весны. Снова с раненым и истощенным.

Агафья занималась подбором трав на лечебные мази, а мы с Влади перетирали их в порошок. Работа нетяжелая, но монотонная. Тетушка за последние несколько лет сильно сдала, даже передвигалась с клюкой. Оттого элементарные порошки не могла приготовить без нашей помощи. А на улице бушевала стихия, дождь и первый гром с грозой разрывали небо. Создавалось впечатление, что не лекарство готовим, а ведьмовское зелье.

Я с Влади хохотала, а тетушка на нас покрикивала и злилась, боялась, что беду накликаем. Так и вышло.

Дверь захрустела, будто оперся кто снаружи. Агафья велела нам подождать, а сама проследовала к порогу. Открыв деревянную защитницу, обнаружила Ростислава в крови с разбитой головой. Сидел маг на ступенях, голову к перилам прислонив, и не шевелился. Отросшие и собранные в высокий хвост волосы мага покрылись желтой пыльцой, словно ударили его золотым шаром. Вся одежда порвалась и висела клочьями, будто собаки гнали до самого нашего дома.

Я замерла в ужасе, не в силах и шагу ступить. Подумала, что умер колдун на знахарском пороге. А вот Влади сориентировалась быстро. Помогла тетушке втащить мужчину в дом да побежала за водой. Я истуканом стояла посреди избы, а у ног моих лежал черный маг. Дышал мужчина тяжело, периодически отхаркиваясь кровью. Знать дело совсем плохо. Ростислав открыл глаза и посмотрел на меня. Взгляда он не отрывал, будто не было никого в комнате, кроме нас двоих.

Перед очами разворачивалась картина, в которой сестра с тетушкой помогали магу, а я не могла с места сдвинуться. Около печки мужчину усадили, а я глаз отвести не смела. Казалось, посмотри налево, и перестанет Ростислав дышать. В какой-то момент ноги подкосились. Мир поплыл в белом тумане. Рухнула на колени, все также смотря в глаза черного колдуна. Сердце колотилось, как безумное. А дыхание сбилось. Я жадно глотала воздух и не могла насытиться.

— Полно тебе, — зашипела Агафья, — всю жизнь из девчонки исчерпаешь, ирод!

Мужчина нахмурился, но отпустил невидимую нить, которой держал мою душу и пил жизнь ради спасения собственной, и отвернулся. Мое тело обмякло, как после тяжелой работы. А потом хлынули слезы. Они сами собой лились из глаз. Страх, обида и невыносимая боль охватили душу.

Тетушка бросила мага в луже крови и начала успокаивать. Неведомо было Агафьи, что реву не от физической боли, а от душевной. Сколько лет ждать прихода колдуна, надеяться на его нечаянный взгляд, и быть им выпитой до дна, не будь рядом знахарки лежать бездыханной на деревянном полу.

В доме погасли огни, пол намытый блестел чистотой. А мы с Владленой пили мятный чай и слушали сказки тетушки. Ох и много она их знала. Под монотонный голос да теплый напиток стало клонить в сон. Жаль комнату родную да перину пуховую занял Ростислав. А на чердак еще забраться нужно. И лестницу с улицы тащить. Одни проблемы от этого проклятого мага. Играет с девичьим сердцем, ранит душу, теперь ему жизнь понадобилась. Так рассуждая и злясь на себя доверчивую, не заметила, как оказалась возле сеновала. Как раз за ним расположилась калитка, которая вела к Черемонову болоту. Говорят, в нем раньше обитали водяные с русалками. А по берегам росла черемуха, невидаль, что любила одна из утопленниц. Оттого и название пошло. Ныне место это пустое, без всякого волшебства.

Пока смотрела на болото, к калитке дома приблизился человек в длинном, на подобии мешка, одеянии. Присмотревшись, я разглядела в мужчине белого праведника. Культ, что несет божье слово в глухие деревни. У нас у каждого свой бог был, но у большинства — магия, а праведники рассказывали и призывали верить в Единого, что велик и могуществен.

— Здравствуй, красавица! О чем горюешь? — По-отечески спросил мужчина.

Совсем душу отчаялась, раз постороннему человеку о горе своем поведать решилась. И кому рассказать?! Агафья засмеет, а Влади не поймет, четыре года между нами — целая пропасть.