Проклятые поэты

«Соответствия» – взаимосвязь и подвижность, взаимообращение и целокупность: «Магическое претворенье всех чувств моих в единый лад…» «Соответствия» – символы природы-Глагола, выражения «души вещей», способы проникновения в сокровенный смысл мира, недоступный рациональному познанию. Эстетическое познание – «магическая ворожба», плоды которой могут быть выражены символическим поэтическим словом. Поэт – посредник между двумя мирами, слышащий (в полном соответствии с М. Хайдеггером) голос бытия и выговаривающий услышанное на строгом языке образов и поэтических форм: «сравнения, метафоры и эпитеты черпаются из неисчерпаемой сокровищницы вселенской аналогии, потому что больше их неоткуда почерпнуть».

Феномен Бодлера, характеризуемый им самим как «муки совести во зле», можно назвать «кризисным» мироощущением, повышенной чувствительностью ко злу в себе, отсутствующей у большинства живущих, склонных, скорее, к самооправданию, чем к самоосуждению. Испытывая чувство собственного бессилия, 24-летний юноша напишет письмо о самоубийстве и объяснит его причины: «Я кончаю с собой потому, что бесполезен для других и опасен для самого себя», – часто ли у самоубийц встретишь такую мотивировку?..

Не решившись однажды совершить этот акт, Бодлер просто растянул его во времени, превратив в двадцатилетний процесс медленного саморазрушения. Двадцать лет он терзался внутренней раздвоенностью («Я виновен перед самим собой»; «Моя жизнь всегда будет состоять… из недовольства самим собою»; «Какая пустота вокруг меня! Какая чернота! Какие духовные потемки и какой страх перед будущим!» [без пяти минут Кафка] – подобные фразы встретишь едва ли не в каждом его письме), двадцать лет его жизни целиком прошли под знаком «скуки», «сплина» в том специфическом смысле, какое Бодлер придавал этим выражениям: «муки совести во зле».

Бодлер так же драматизировал свои горести, как Уитмен – свое упоение счастьем. Есть что-то болезненное в этом мазохизме, усиленном наркоманией: саморазрушение, начавшись с упоения «муками совести», кончилось вполне телесным…

Употребление наркотиков разрушило здоровье Бодлера, но нашло отражение в его творчестве. Он не только изучил влияние наркотического транса на поэтическое вдохновение, но подробно описал «влечение к бесконечному» – ощущения наркомана на всех фазах наркотического опьянения («Поэма гашиша», «Опиоман», «Вино и гашиш»). С учетом собственного печального опыта наркотической зависимости Бодлер ярко изобразил расплату за «наслаждение»: