Проклятые вечностью (СИ)

Женщины рыдали, прижимая к своей груди детей, мужчины, сняв шапки, молчаливо ожидали того момента, когда распахнутся двери дома Господня, чтобы принять их в свои чертоги. Каждый из них хотел оказать последние почести столь юному и отважному созданию, каждый хотел в последний раз прикоснуться к руке всеми любимой принцессы, каждый хотел проводить ее в последний путь, чтобы ее душа наконец смогла обрести долгожданный мир и покой.

Хотел этого и Ван Хелсинг, склонившийся над небольшим гробом из черного дерева, обшитым изнутри красным бархатом и белой парчой. Его ладонь по-прежнему касалась похолодевшей руки Анны, лежавшей на своем прощальном ложе. На ее лице светилось умиротворение, казалось, что даже рана на губе затянулась, а синяк постепенно поблек, кожа заметно побледнела, но вот щеки все еще сияли здоровым румянцем, а волосы отливали бронзой, сияя в мерцающем свете церковных свечей. Облаченная в черный саван, расшитый золотой вышивкой, девушка была похожа на изваяние древней богини, сошедшей с небес, чтобы подарить ему капельку своего сияния перед тем, как навечно вернуться в свои небесные чертоги. Глядя на нее, мужчина никак не мог поверить в то, что жизнь навсегда оставила это прекрасное тело — казалось, что принцесса просто погрузилась в вековой сон, как спящая красавица, ожидающая принца, способного заставить ее пробудиться. В ту секунду в его сердце запылал крохотный огонек беспочвенной надежды — склонившись над усопшей, он запечатлел на ее губах последний поцелуй, в который вложил всю боль разбитого на тысячу осколков сердца, покорно склонив голову в молитве. Он знал, что просил невозможного, но ничего не мог с собой поделать. Так же как утопающий хватается за спасительную соломинку, он хватался за надежду, обращаясь к высшим силам за помощью, прося даровать последний шанс этому несчастному созданию, так мало прожившему на этом мире, но успевшему так много выстрадать.

— Ван Хелсинг, — проговорил Карл, коснувшись плеча друга, — люди пришли. Пора начинать.

Охотник лишь кивнул головой, так как на большее просто не хватало сил. Люди медленно потянулись в церковь, усаживаясь на деревянные скамейки; Карл начал читать похоронную молитву. Его тягучий голос, отражаясь от высоких сводов, разносился по церкви, касаясь души каждого присутствующего. Когда послушник замолчал, осеняя усопшую крестным знамением, все присутствующие погрузились в благоговейное молчание, склонив головы перед ликами святых, оттого прогрохотавший треск от сорванных с петель дверей прозвучал еще более устрашающе. В церковь ворвался морозный ветер, принеся с собой первые снежинки, в вихре танца ворвавшиеся внутрь и таявшие секунду спустя. Клубящийся туман начал медленно стелиться по полу, заволакивая белесой пеленой каменные плиты. Пожалуй, каждый житель городка знал, что предвещала эта пугающая атмосфера, а потому на лицах людей застыла гримаса ужаса, а души сковал липкий всепоглощающий страх.

Несколько хлопков в ладоши разнеслись в повисшей тишине, как молчаливый приговор, а следом за ними из мрака стали вырисовываться очертания мужской фигуры. Входя внутрь, Дракула ловил на себе испуганные взгляды, смаковал каждый удар трепещущих сердец. Давно он не испытывал такого удовольствия, созерцая на лицах людей благоговейный ужас. С каждым движением его длинный черный плащ развивался подобно крыльям огромной летучей мыши, шаги эхом разносились под высокими сводами, а на губах застыла самодовольная улыбка, заставившая тех, кто еще сохранил способность контролировать свои тела, осенять себя крестами в надежде, что это может уберечь их от нависшей опасности. Его черные, как смоль, волосы, по обыкновению сколотые в хвост стальной заколкой, промокли от снега и растрепались от полета, выбившиеся пряди обрамляли лицо, подчеркивая бледность кожи, а синие глаза так и светились дьявольским огнем, отражая свет свечей. Но несмотря на достаточно небрежный вид его внешность по-прежнему обладала каким-то гипнотическим влечением, буквально завораживая присутствующих, заставляя ловить каждый его жест, каждое слово.

— Простите меня за опоздание, я рад, что скучная часть спектакля осталась позади, предлагаю открыть второй акт. Итак, апофеоз этого представления! — демонстративно подняв руку вверх, объявил он, но услышал лишь тишину в ответ. — Что ж, я рассчитывал, что в этой части будут аплодисменты, но, видимо, здешний люд совсем не образован.

Вампир с упоением растягивал каждое слово, наблюдая за той реакцией, которую произвело его появление. В очередной раз Виктор оказался прав: Дракула любил такие моменты, ему нужны были зрители, ибо, играя на публику, он возвышался в собственных глазах. Он видел изумление и ужас на лицах, когда его проклятая Богом душа переступила порог церкви — никто и никогда не позволял себе такой наглости, никто не знал, что такое вообще возможно! Парой шагов он разрушил все существующие устои, подорвал веру людей, разыграл партию, став главным антагонистом этого действа.