Проклятые вечностью (СИ)

Хотя разве имело сейчас какое-то значение имя этого несчастного, вместе с остальными отдавшего свою жизнь ради того, чтобы она спаслась?! Разве могла она вообще спастись из этой кровавой бойни с младенцем на руках?! Разумеется, нет! Ее дни сочтены, и никто не сможет изменить предначертанную ей судьбу. Возможно, это бы удалось сделать ее супругу, но его проклятая душа была заключена в ледяной темнице, покинуть которую не могло ни одно существо, прошедшее сквозь зеркальную гладь. И теперь она, хранительница этого знания, погибнет, унося с собой в могилу эту мрачную тайну. До чего же несправедлива жизнь и глух к ее мольбам Господь!

За спиной раздался звук удара, серебряный клинок вошел в плоть монстра, а дальше все стихло. Лишь монотонный звук шагов эхом разносился по округе. Забившись в небольшую пещеру, девушка нервно покачала малышку, надрывающуюся от крика, лежа в залитых кровью пеленках. Сняв с шеи небольшой медальон, в котором плескалась белесая жидкость, она вылила все содержимое в рот девочке, которая начала моментально успокаиваться, пока не затихла окончательно. Вдали послышался звук возобновившейся погони, которая воистину превратилась в кровавую охоту, где не имеющая ни шанса на спасение жертва была загнана жестокими хищниками в угол.

— Это лишь маковое молоко, — проговорила женщина, будто девочка могла ее понять, — я делаю это лишь ради тебя!

Положив малютку на небольшой камень, она выбежала из своего укрытия, грозившего в любой момент обернуться ловушкой для них обеих.

«Я должна увести их как можно дальше. Я должна спасти ее», — повторяла она себе, задыхаясь от непрекращающейся погони.

Мелкие ветки, сквозь которые она пыталась протиснуться, нещадно хлестали ее по лицу, оставляя на нежных щеках, которые когда-то алели, как розы, глубокие кровавые царапины. Как будто костлявыми руками, деревья хватали ее за волосы и одежду своими сучьями, в клочья раздирая французский шелк ее платья, с корнем вырывая вьющиеся локоны из прически. Во рту появился солоноватый привкус крови, глаза застилала белесая пелена, а мир вокруг кружился-кружился, выбивая почву из-под ног. Обессилив окончательно, девушка, споткнувшись о предательскую корягу, рухнула на покрытую росой траву. Хватаясь руками за землю, она пыталась ползти, чувствуя, как ее преследователи остановились, довольно клацая зубами, слыша их приглушенный рык, и в тот момент, когда она уже собиралась обернуться, чтобы встретить смерть, как пристало истинной правительнице, огромная лапа когтями вонзилась в ее спину, раздирая кожу до самых костей. Издав пронзительный крик, девушка впилась руками в выступающий из земли массивный корень, и тут же почувствовала, как по щеке стекает омерзительная слюна, а острые клыки вонзаются в шею, обрывая ее бренное существование.

«Господи, прими грешную рабу в свои объятия!» — как молнией пронеслась последняя мысль в ее голове, а после — все стихло.

Спустя несколько часов алый рассвет возвестил не только о наступлении нового дня, но и о прекращении беспощадной бойни, произошедшей у самого подножия Карпат этой ночью. В этот час небольшая группа строителей и каменотесов, следовавших к небольшому ущелью, где по настоянию одного из старейшин возводилась подобная лабиринту тюрьма, предназначенная для удержания древнего ужаса, обнаружила следы ужасающего пира, устроенного проклятым зверьем. Истерзанные останки людей и животных, разбросанных по дороге, подверглись осквернению не только оборотнями, но и вороньем, слетевшимся поживиться падалью. Разбитая в щепки карета валялась на обочине дороги, и лишь серебряные клинки, горевшие на солнечных лучах, проливали истину на произошедшее.

— Матерь Божья, — проговорил один из строителей, осеняя себя крестным знамением.

— Что здесь произошло этой ночью? — с не меньшим ужасом спросил второй.

— Это волки? — с надеждой в голосе поинтересовался третий.

— Да где ж тут волки?! Отряд господ, явное дело: карета, доспехи — не простые то были путники. Посмотрите, мечи серебряные! Ни один волк не нападет на хорошо вооруженный отряд. Только взгляни, их тут не меньше двадцати человек было, а может, и больше, — вглядываясь в кровавые следы, уходящие в самую чащу, проговорил архитектор.

— Ты хочешь сказать, что это…

— Оборотни. Для их вожака ведь возводим темницу, — не дав договорить каменотесу, бросил он. — Следы уходят в лес, возможно, кому-то удалось скрыться, нужно пойти посмотреть!

Оглянувшись на своих спутников, мужчина лишь увидел кучку напуганных крестьян, столпившихся вокруг адского поля. Кто-то из них беззвучно читал молитвы, закрыв глаза; кто-то, склонившись к дереву, изрыгал рвотные массы, не сумев перенести тяжесть увиденного; кто-то в нерешительности переминался с ноги на ногу, но ни один не выступил вперед, чтобы поддержать затею своего предводителя.

— Хорошо, — проговорил он, поднимая с земли серебряный меч, — я пойду один.