Проклятые вечностью (СИ)

— Я полагаю, что с того дерева, которое ты сделала своим наблюдательным пунктом, ты видела гораздо больше. Осторожнее — с теми, кто обладает большими знаниями, расправляются в первую очередь. Причем друзья это делают даже чаще, чем враги!

— Так отчего же ты не расправился?

— Разве я мог уничтожить единственную зацепку, способную привести к Дракуле?

— Что ж, в наблюдательности тебе не откажешь! Даже те, кто живут веками, зачастую, оказываются менее прозорливы.

— Неужели я слышу нотки одобрения в твоем голосе? — поинтересовался охотник, потрепав по гриве норовистого жеребца, позаимствованного в конюшне у Анны.

— Никогда оборотень не добьется от меня одобрения! — вскипела Селин.

— Во-первых, не стоит злоупотреблять такими словами — жизнь порой преподносит нам неожиданные сюрпризы. Несколько дней назад я даже представить не мог, что мне придется путешествовать с вампиром, храня в своей крови проклятие зверя. Во-вторых, почему вы воюете с оборотнями? Насколько мне известно, Дракула использует их, чтобы вершить свои черные дела. Что же произошло у Вас? Раз уж ты не хочешь говорить о личном, может, поделишься общеизвестными фактами? Не можем же мы всю дорогу провести в гробовом молчании, — произнес Ван Хэлсинг, делая очередную попытку выведать необходимую информацию.

После некоторых раздумий девушка, очевидно решив, что подобные знания не смогут причинить никакого вреда, проговорила:

— Это было столетия назад, задолго до моего обращения. Ликаны были нашими рабами, дневной стражей, рабочей силой. Но в их рядах постепенно назревало недовольство, они желали свободы, равноправия, другой жизни. В нашей истории этот эпизод носит название «Восстание ликанов».

— Пленник хочет обрести свободу! Это так удивительно! — с презрением фыркнул охотник.

— Кровь действительно меняет многое! Не думаю, что пару дней назад ты испытывал сострадание к этим монстрам. Готова биться об заклад, что совсем недавно ты бы без сожаления всадил стрелу в сердце каждого из них.

— Не сомневайся, пару дней назад я бы без сожаления всадил стрелу и в твое сердце. То, что происходит с нами, лишь игры судьбы — горькая ирония и горькая луна — две подруги, которые превратили нас в рабов крови!

— Ты так и будешь перебивать меня или дослушаешь ответ на собственный вопрос? — с нотками раздражения в голосе поинтересовалась Селин, придерживая поводья. Дождавшись утвердительного кивка, она снова направила свои небесные глаза в туманный морок, продолжая свое повествование. — В какой-то степени, это даже романтичная и очень печальная история. Дочь главы старейшин Соня полюбила Луциана — предводителя оборотней, первого рожденного с проклятием в крови. Сам по себе такой союз был невозможен, но хуже всего оказалось то, что она смогла забеременеть от него. Кара была беспощадна — Виктор убил собственную дочь, подверг солнечной казни на глазах у возлюбленного и всего совета. Но Луциан смог бежать, поклявшись отомстить. С тех пор война между кланами не прекращается.

— Разве возможно, чтобы подобные вам могли выносить и родить живого ребенка?

— Это происходит достаточно редко, если сойдутся партнеры с подходящим геном. Но такое возможно!

— И сколь многочисленны ваши кланы?

— А вот это уже тебя не касается! Но раз уж я ответила на твой вопрос, позволь задать свой в ответ, — достаточно лукавым тоном произнесла она.

— Ну что ж… достаточно справедливо – ответ за ответ. Спрашивай!

— Что ты чувствовал, превращаясь в зверя? Твои мысли, желания…

Признаться, Ван Хэлсинг никак не ожидал такого вопроса. Обычно все интересовались его жизнью; прошлым, которого он не помнил; тем, что заставило его заняться таким опасным промыслом и платой за столь богоугодные дела, но это… свое кровавое проклятие он не желал обсуждать ни с кем. Это было настолько личным и непонятным ему, что он сам не до конца понимал то, какие эмоции, кроме отвращения к себе и жуткой боли, разрывающей его тело на части, он испытывал в этот момент. Откровенно говоря, охотник еще не до конца смирился со своей участью, втайне лелея надежду на то, что это в скором времени закончится, оставшись жутким кошмаром. Подобно Анне, он пытался отрицать свою новую сущность, правда, делал это с присущим ему спокойствием. На пробу оказалось, что собственный недуг он переносил стоически все время, возвращаясь мыслями к принцессе, которую судьба-злодейка подвергла куда большим испытаниям, ведь, став жертвой вампира, она навсегда обрекла души своих родных на адское пламя.

— Я правильно понимаю, что твое молчание — это отказ отвечать?

— В ту секунду, когда лунный свет коснулся моей кожи, мне показалось, что ничего ужаснее со мной просто не могло произойти. Представь то чувство, когда все твои кости ломаются одновременно, а разум полностью утрачивает контроль над твоими действиями, оставляя в твоем сердце лишь одно желание — утолить этот мучительный голод. Ты вампир, а значит, также подвержена кровавой жажде, должна понимать.

— Но почему ты остановился? Почему не убил меня?