Проклятые вечностью (СИ)

Настенные часы пробили полночь, возвестив о том, что через пару часов ему надлежало быть в особняке Виктора. Совет не признавал опозданий, а он был не в том положении, чтобы пренебрегать их правилами. Отбросив в сторону злосчастную папку, граф направился в свою опочивальню, с каждым шагом все больше утопая в приятном цветочном благоухании, сводившим с ума.

— А я полагала, что бессмертные более пунктуальны! — с порога спросила Анна, устремив на него свои изумрудные глаза. Граф, не ожидавший подобного выпада, на мгновение застыл в проходе, но все же сумел побороть свое удивление, когда во всей красе пред ним предстала принцесса, облаченная в платье из слоновой кости с небольшими фиалками, усыпавшими атлас. Узкий корсет прекрасно подчеркивал достоинства фигуры, а полупрозрачная шаль, прикрывшая плечи, придавала образу большую элегантность, скрывая достаточно глубокий вырез на спине. Волосы, слегка тронутые белесой лентой, спадали на плечи свободными локонами, обрамляя лицо подобно венцу.

— Признаюсь, не ожидал! Думал ты изорвешь его в клочья, — проговорил он, присаживаясь на кровать рядом с ней.

— Отчего же, на мой взгляд — это было необходимо. Почему ты принес меня в свои покои? Опасался, что Мираксис через меня узнает все твои тайны, а Алира растерзает в одном из коридоров дворца?

— Я посчитал это возможным, — проговорил он, наблюдая за каждым движением Анны. В ее жестах чувствовалась некая нервозность, выдающая ее внутреннее напряжение, но вот во взгляде читалась молчаливая решимость, которую однажды он уже видел в ее глазах, и это заставляло напрячься все его естество в ожидании очередной нападки.

— А сейчас, очевидно, разуверился в этом! — с улыбкой проговорила она, вставая к нему спиной. — Не могу не признать, что это достойный поступок. Меч над головой обреченного должна занести та рука, которая подписала приговор.

— А переоделась ты для того, чтобы не уходить из этого мира в залитых кровью лохмотьях? — в тон ей проговорил граф. — Как ты узнала?

— Не так давно ты мне сказал, что, утратив контроль, я ослабляю свою ментальную защиту! Видимо, к тебе это тоже относится.

— Связь… ты смогла почувствовать это на расстоянии! — поражаясь случившемуся, проговорил он. — И даже не попыталась убежать! Почему же?

— Практика показывает, что бежать мне некуда, а логика говорит, что даже если я убегу — ты меня найдешь. Зачем оттягивать неизбежное? — срывающимся голосом, пытаясь сохранить остатки контроля, проговорила она, сделав глубокий вдох.

— Раз так, то ты прекрасно понимаешь, почему я должен это сделать!

— Долг — твой стяг над головою, возвышающий каждого из нас в собственных глазах. Делай то, что должен и не мешкай. Будь я на твоем месте, без сомнения вонзила бы меч в твое сердце! — повернувшись, проговорила она, протягивая ему серебряный кинжал.

— Мне не нужны эти игрушки! — с горькой усмешкой, скривившей его губы, проговорил Дракула.

— Он нужен мне. Я не желаю пасть от руки монстра, пусть это сделает человек так, как это делают люди— ударом в сердце! — решительно проговорила она, устремив на него полный сострадания взгляд. В этот момент ком подступил к его горлу. Речь шла о ее жизни, а принцесса по какой-то никому неясной причине испытывала жалость к его душе. Пыталась воскресить в нем человека, которым он когда-то был. Хотя человеком, конечно, он был не важным: жестоким, мстительным, неспособным прощать, но это скорее объяснялось его титулом, а не личными качествами. В те темные века мягкий правитель, не способный подавить бунт и защитить страну от вражеских набегов, как правило, не доживал до совершеннолетия, преданный собственным народом или собственной семьей. Будучи дальновидным монархом, он правил железной рукой, не церемонясь с предателями и держа на расстоянии друзей — это породило нескончаемые слухи о зверствах, учиненных им в собственных землях, которые зачастую не имели под собой ровным счетом никаких оснований. Однако, прекрасно понимая, что страх помогает ему поддерживать порядок в собственных владениях, Дракула не торопился опровергать эту клевету, теперь же, спустя столетия, граф искренне жалел о том, что многое так и осталось сокрытым в тумане прошлого. Ведь он старался похоронить даже собственные воспоминания о человеческой жизни, запрятав их в самые дальние уголки души. Но эта злополучная связь перевернула все вверх дном, превратив их в своих рабов: с одной стороны — навязала им эмоции друг друга, меняя их сущность, а с другой — помогла сблизиться настолько, что ставила под угрозу само их существование без этой близости. Они ненавидели друг друга, желали смерти, но в то же время боялись оборвать эту нить, понимая, что она разобьет их сердца, унося в небытие что-то действительно дорогое, пока еще не сформировавшееся в полной мере, но вполне осязаемое ими обоими.