Проклятые вечностью (СИ)

— Ты сама не устаешь от своего упорства, граничащего с откровенной глупостью?

— Ужасно устаю, но это позволяет мне жить так, как говорит моя совесть и мое сердце! — горделиво вздернув носик, с улыбкой проговорила она.

— В смертной жизни тебе предназначено было страдать. И по этому пути ты собираешься идти вечно? Ничему не учишься, не меняешься… это погубит тебя…

— До сих пор это сохраняло мне жизнь!

— Наивное заблуждение ограниченного разума. Ты просто отказываешься верить в то, что не способна понять.

— А ты кладешь на чашу весов свое искусство вести спор, будучи уверенным в собственной правоте, но, знай, я всегда смогу уравновесить его своим упрямством.

— А точнее глупостью, — укутывая ее в плащ, чтобы защитить от солнечных лучей, отозвался граф, взмывая ввысь. Несколько минут спустя они приземлились на небольшом уступе, уходившем вглубь скалы небольшим тоннелем. В нос сразу ударил всепроникающий тошнотворный запах сырости и векового разложения, а ноги по щиколотку утонули в мерзкой жиже, медленно стекавший в ущелье.

— Какая мерзость, — брезгливо поморщилась Анна.

— Тебя, в общем-то, сюда никто и не просил идти, — отозвался Дракула.

— Что за жуткий запах?

— Поверь, лучше тебе не знать, — с улыбкой отозвался Владислав, проходя вперед.

Стены тоннеля усеяли многочисленные наросты, которые становились все более массивными по мере их продвижения вглубь, но хуже всего был сгущающийся вокруг них омерзительный смрад. Он пропитал все: воздух, одежду, казалось, даже отравил мысли, заставляя тошнотворный ком подступить к горлу. Из-за нескончаемых процессов разложения здесь было значительно теплее, чем снаружи, а потому от влажности волосы начинали прилипать к лицу, раздражая и без того расшатанные нервы. Изо всех сил борясь с непроходящим головокружением, Анна начинала жаться к графу, наступая на полы длинного плаща, который, казалось, потяжелел в десятки раз, насквозь пропитавшись отвратительной жижей, превратившись в неподъёмную даже для вампира ношу.

— Я понимаю, что тебе не терпится, но постарайся соблюдать дистанцию, здесь неподходящее место для этого, — шутливым тоном заметил он, непрозрачно намекая на интимную близость.

— Ты никогда не унываешь? — заливаясь краской, проговорила Анна, стараясь увести его мысли от щекотливой темы.

— Грех поддаваться унынию, когда есть куча других соблазнов, за которые можно отправиться в ад, — не оборачиваясь, проговорил граф.

Несколько минут спустя дорогу им преградила проржавевшая решетка, служившая своеобразным заградительным барьером. Только сейчас принцесса по-настоящему ужаснулась увиденному. Между широкими прутьями застряли останки полуразложившихся человеческих тел, протягивающих руки к выходу в последнем порыве, желая глотнуть свободы и свежего воздуха. Их серо-зеленая кожа мясистыми лоскутами свисала с конечностей, обнажая кости, а из пустых глазниц вываливались белые черви, которые, казалось, выедали саму суть этих людей. Попятившись назад, Анна едва не упала в сточные воды, споткнувшись о каменный выступ, но граф успел подхватить ее и притянуть к себе.

— Ты можешь выбить ее? — проговорила она, прижимая к носу платок.

— Нельзя, шум эхом разнесется по тоннелю, — проговорил Дракула, доставая из дорожной сумы небольшой флакон. Вылив жидкость на основание решетки, граф попробовал ее расшатать, но услышав едва уловимый скрип, отошел к Анне. — Нужно подождать.

— Что это?

— Кровь василиска!

— Серьезно? — не веря своим ушам, проговорила принцесса, устремив на него изумленный взгляд.

— Нет, конечно. Это самая обычная кислота, — усмехнулся он, смакуя каждый момент возмущения, отразившийся на ее лице. — Мне нравится смотреть на тебя, когда ты в гневе. Твои глазки сверкают, а носик морщится, невольно начинаешь поражаться тому, сколько в тебе осталось жизни, несмотря на случившееся.

— Надеюсь, в аду тебе уже приготовили наказание, потому как на земле по тебе скучать никто не станет, запомни это, — с усмешкой проговорила она, вынужденно признаваясь себе в том, что его спокойствие и уверенность придают ей силы, позволяя сохранить надежду. — Клянусь Дьяволом и всеми адскими тварями, способными породить бессмертных, я готова обвинить тебя во всех тяжких грехах, но только не в том, что ты нагоняешь на меня скуку.

В ответ на это граф лишь разразился приступом смеха, такого искреннего и завораживающего, каким могут смеяться только те, кто на первый взгляд не способны на подобные проявления радости. Казалось, даже в его глазах в этот момент плясали озорные искорки, освещая своим светом безнадежный мрак, заложниками которого они стали.