Проклятый

Оун нехотя захлопнул книгу. Кивнул на кресло напротив.

– Садись и рассказывай.

Кар поведал наставнику все, утаив лишь нескромное предложение Сильной.

– Она сказала, что видит во мне будущего Сильнейшего, – Кар, почти не задумываясь, накрыл комнату магическим колпаком. – Это может быть правдой, Учитель?

Маг долго молчал. Потом ответил с неохотой:

– Она так сказала. Ты же не будешь подвергать сомнению слова Сильной?

– Я подвергаю сомнению все и всегда. Ты это знаешь, Оун.

– Чего же ты хочешь от меня?

– Правды. Ты сказал когда-то, что я должен исполнять волю отца, пока не буду готов бросить ему вызов. Если Кати сказала правду, если я…

– Опомнись, – резко прервал Оун. – Тебе сказано, что ты можешь подняться на самый верх, но это не значит, что ты уже там! Что ты вообразил? Что за пять лет достиг вершины? Ты даже не начинал, дикареныш. Твой отец прожил восемьсот лет, прежде чем туда попасть. А тебя сегодня чуть не пустила на кровь горстка учеников.

– Они напали все вместе, – с обидой сказал Кар. – Раздобыли кровь и сильное не по ним заклятие, которого я не знал. Никто из них не посмеет бросить мне вызов в одиночку! Я просто… просто уничтожу их. И я порвал кокон, Оун. Сам, даже без крови.

– Ты порвал кокон, поставленный недоучками, – уточнил маг. – Угомонись. Ты сильней всех своих однокашников, это известно. Признаю, ты, возможно, сильнее меня. Что так смотришь? Я говорю о чистой Силе, не о знаниях. Кати убьет тебя движением мизинца, если захочет. О Сильнейшем и говорить не стоит.

– Кати не станет меня убивать.

– Не сомневаюсь. Если она и впрямь видит в тебе большие возможности, самое мудрое с ее стороны – уложить тебя в свою постель и начать собственную игру. Да, вижу, она пыталась. Ты хорошо прячешь мысли, дикареныш, но за лицом следить не умеешь. Ты согласился?

– Нет.

– Молодец. Нет, дикареныш, ты не готов бросить вызов отцу. Выполни его волю, открой нам дорогу в нашу землю. Если справишься, кто знает… Как бы там ни было, тебе расти и расти до того, чтобы сбросить Амона с кресла Сильнейшего. Если ты вообще на это способен.

– Ты его не любишь.

– Сильных не любят, дикареныш. Сильных боятся.

– Меня ты любишь, – заметил Кар. И вдоволь насладился гневным видом наставника.

– Это мой позор!

– А значит, – будто не слыша, продолжил Кар, – ты будешь рад, если Сильнейшим стану я.

– Хватит! – рявкнул Оун, вставая. – Сиди здесь, я приведу тебе женщину.

В ожидании возвращения мага Кар листал брошенную им книгу. Магия не давала ей истлеть почти тысячу лет, но старость все-таки медленно брала верх над Силой. Переплет из телячьей кожи совсем истрепался, когда-то золотые буквы стерлись так, что лишь маг способен был угадать их смысл. «Врата Миров. Исследования многочисленности миров и путей прохода между ними, произведенные Сильным Амоном в год три тысячи четырнадцатый от основания Империи Владеющих Силой» Отец Сильнейшего, дед Кара, написал ее за три года до черного дня, когда попытка открыть подобные Врата погубила десятки тысяч Владеющих Силой и отдала Империю в руки рабов. Что искал в книге Оун? Горькую память о трагедии? Надеялся понять ошибку древних магов, найти путь к достижению их мечты?

Неслышно сдвинулась занавесь, и появился Оун, ведущий за локоть светлокожую девушку лет двадцати, миловидную, в коротком, до колен, белом платье и наброшенном на плечи платке из некрашеной овечьей шерсти. Локоны цвета свежего сена были растрепаны, лицо казалось чуть припухшим, как будто девушка только что проснулась.

– Вот твой новый хозяин, – сказал Оун. – Служи хорошо, и он позаботится о тебе.

Девушка безбоязненно улыбнулась Кару.

– Я буду хорошо служить.

Кар поморщился.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Раката, хозяин.

Имперское имя.

– Ты родилась здесь?

– Да, – ответил за девушку Оун. – Забирай ее и избавь меня от своего присутствия.

«Может, ты передумал, дикареныш?» – добавил он мысленно.

«Нет, Учитель».

Кар вел Ракату к своим комнатам, злясь на себя за глупое смущение и отгоняя образ стыдливого новобрачного. Но, когда девушка уверенно прошла в спальню и сняла платье, не выдержал.

– Подожди! Ты что, уже была чьей-то наложницей?

– Нет, – Раката приблизилась, заглянула ему в лицо. – Но я все умею, хозяин, правда. Меня всему учили!

Казалось, ей не терпится показать свои умения. Кар давно привык, что быть магом – значит принимать услуги рабов, их тела, их жизни как ценную, но бездушную собственность. Он брал, ибо так было нужно, с сожалением, но без колебаний, пока тусклый уголек стыда не погас совсем, и ученик магов не победил совестливого аггара. Но сейчас Кар перехватил руки, ловко расстегнувшие на нем одежду.

– Раката, постой. Не надо. Стой так и молчи, хорошо?