Проклятый бывший

– Отнеси все, что найдешь, в одну из этих комнат, и я встречусь с тобой здесь примерно через час, как только закончу занятия. Можешь спросить доктора Фулк или любого другого библиотекаря, если потребуется помощь, но не…

– Вивьен. – Он остановил ее, придвинулся ближе, собрался было положить руки ей на плечи, но передумал и снова отступил. – Я взрослый мужчина, – сказал он вместо этого. – Думаю, что смогу попросить о помощи, не раскрывая карты.

По поджатым в ответ губам он догадался, что она, возможно, не очень верит ему, но тем не менее все равно кивнула.

– Хорошо. Я помогу, как только вернусь.

С этими словами она взмахнула золотистыми волосами и черной тканью юбки и умчалась прочь, оставив Риса одного в этой жуткой библиотеке.

Не просто жуткой – давящей своей громадой. Древняя магия, по-настоящему древняя и серьезная, гудела в зале, как электрический ток, от такой магии свербело в зубах, а кожа покрывалась мурашками.

Поморщившись, Рис расправил плечи и шагнул в проход.

Пятнадцать минут спустя – и без всякой помощи, большое вам спасибо, Вивьен Джонс, – Рис набрал стопку книг и направился к одной из дверей в задней части помещения.

Кабинет оказался до клаустрофобии крошечным, окон не было вовсе, единственным источником света являлась тяжелая стеклянная лампа над головой, посреди кабинета располагался массивный деревянный стол, древняя дубовая плита, которая, казалось, тоже обладала какими-то магическими свойствами. Положив ладонь на столешницу, Рис ощутил легкую вибрацию.

Вздохнув, он открыл первую книгу из стопки.

В основном они были написаны на латыни, и Рис ощутил, как воскресает в памяти полученное когда-то знание. Со школьной скамьи он не очень-то разбирался в латыни и получал какое-то извращенное удовольствие от того, что не владел ею так же свободно, как его отец и братья, упорно считая, что любая магия, требующая такого большого усилия, того не стоит.

Возможно, теперь он сожалел об этом.

Совсем чуть-чуть.

И пока читал, не мог перестать думать о своем отце, которому определенно должен был позвонить, прямо сейчас, сию минуту, на самом деле несколько часов назад.

Саймон знал бы, что делать. Он всегда знал. Но это еще не означало, что Рис был готов поговорить с ним об этом.

Потому ли, что боялся реакции отца, когда тот узнает, что на самом деле был в чем-то неправ?

Или же из-за Вивьен?

Рис застонал и закрыл книгу, потянувшись, чтобы протереть глаза рукой.

Что за гребаный бедлам тут творится?

Как он мог объяснить Саймону, что это было не объявление войны со стороны Вивьен. Эта девочка-подросток когда-то страдала от боли – боли из-за того, что он оказался полным придурком, и сотворила заклинание, которое вышло из-под контроля. Саймон этого бы не понял. Саймон, насколько знал его Рис, вероятно, никогда даже не был подростком. Скорее, появился полностью сформировавшимся и одним своим видом внушающим трепет из грозового облака или чего-то в этом роде.

И тут Рис понял, кому он может позвонить.

Саймон отпадал, но была более молодая, чуть менее устрашающая версия Саймона.

Достав телефон, Рис быстро сделал поправку на часовые пояса, и набрал номер.

Примерно через пять минут он уже глубоко сожалел об этом решении.

– Ты должен вернуться домой.

– Вернуться домой? Насквозь проклятому? Уэллс, я знаю, что я не самый симпатичный человек в мире, но желать мне смерти кажется немного чересчур.

– Я не желаю тебе смерти, мерзавец, но очевидно, что ты не можешь оставаться там с шабашем ведьм, что прокляли тебя.

Вздохнув, Рис закрыл глаза и зажал переносицу между большим и указательным пальцами. Этого-то он и опасался.

– В твоих устах все звучит хуже, чем есть на самом деле. Все было не так, это было…

– Мне все равно, что там случилось на самом деле, – заявил Уэллс, и Рис почти мог видеть, как брат, расположившийся за стойкой бара в пабе, прожигает взглядом свой мобильный. – Тебе нужно вернуться домой, и обговорить это с отцом.

– Или, – предложил Рис, – не менее солидный план Б: я не делаю ни того, ни другого, а ты помогаешь придумать какой-нибудь способ снять это проклятие, не привлекая папу.

На другом конце линии Ллевеллин сделал такой глубокий выдох, что Рис практически почувствовал дуновение ветра.

– Я могу поспрашивать людей.

– Только осторожно.

Уэллс грубо хмыкнул.

– В тот день, когда мне понадобятся твои указания касательно осторожности, я сброшусь с вершины горы Сноудон.

– Теперь мне есть ради чего жить, – весело ответил Рис, и на другом конце линии повисла пауза, прежде чем Уэллс сказал:

– Серьезно, приятель. Будь осторожен. Это было бы… если бы с тобой что-нибудь случилось… Я знаю, что мы…

Выпрямившись, Рис в ужасе посмотрел на свой телефон.

– Боже мой, Уэллс, пожалуйста, остановись.

– Тоже верно, – согласился Уэллс, прочищая горло. – В любом случае постарайся не умереть. Как твой старший брат, я получаю первый шанс победить тебя, Боуэн – второй, так что было бы очень несправедливо, если бы ты погиб там, в дебрях Америки, не дав нам шанса.