Проклятый долг (СИ)

— Впрочем, это твои личные проблемы, парень. Через две минуты ты должен стоять у выхода. Время пошло.

Насвистывая незатейливую мелодию, сэр Лодвейн направился в коридор. Быстро оглядевшись, я отметил, что казарма абсолютно пуста. Значит, другие ученики уже поднялись? Почему же меня никто не соизволил разбудить?

Мне хватило двух минут, чтобы натянуть штаны и рубаху, сунуть меч под кровать и выбежать наружу. Наставник одобрительно кивнул и зашагал к плацу. Я пристроился рядом, поглядывая на мастера. Все же он явно из благородных. Слишком правильный профиль, к тому же в юности он был, несомненно, весьма красив и изящен. Однако с годами приобрел некую грузность и превратился в довольно сурового воина, тем не менее, не растеряв той породистой красоты, присущей аристократам.

— Господин, могу я задать вопрос?

— Обращайся ко мне наставник, или мастер, — откликнулся Лодвейн. — И да, ты можешь спросить.

— Почему сэр Дитрих вчера назвал меня названным сыном Дарза? — сорвался с моих губ неожиданный вопрос. Кажется, буквально мгновение назад я собирался спросить нечто другое, но…все же это событие волновало больше.

Сэр Лодвейн задумчиво пожевал губами, затем покосился на меня. Вздохнул и остановился. Мне пришлось сделать то же самое. Мастер внимательно изучил мое лицо, а затем взгляд его подобрел и приобрел некое лукавство.

— Все просто, парень. Сэр Дитрих разглядел в тебе черты Дарза. По меньшей мере, одну из них. Ту, что старик оставил в качестве подарка на будущее.

— Какую же? — полюбопытствовал я. Наставник насмешливо покачал головой.

— Ты еще не понял? Ослиное упрямство, конечно же!

Он весело расхохотался, заставив меня пристыженно покраснеть. Затем, отсмеявшись, хлопнул по плечу и подмигнул.

— Не обижайся. Думается мне, сэр Дитрих и сам не понял, почему назвал тебя сыном нашего старого друга. Впрочем, судя по твоей силе духа, вы с ним слеплены из одного теста, и это чувствуется. Главное, чтобы ты умел учиться. Я собираюсь сделать из тебя умелого мечника, парень. Ты ведь не подведешь старика, верно?

Он был серьезен, и действительно собирался вложить душу в мое обучение. Из-за того ли, что сэр Дитрих просил его об этом, или же в угоду собственным интересам, я не знаю. Но мастер имел полное право называться таковым. Он был мудр и силен. И в который раз я поблагодарил судьбу за ту встречу в порту Суо с двумя странными стариками. Именно разговор с ними привел меня сюда, в Эль-Тору. Я нашел свой Путь, по которому должен идти.

— Верно, мастер. Я буду стараться, — постаравшись вложить всю твердость в ответ, сказал я. Судя по одобрительной ухмылке, наставник остался доволен.

— Идем, завтрак ты уже пропустил, а обед еще нужно заслужить! Если не поторопишься, останешься голодным до ужина.

Улыбнувшись, я поспешил за Лодвейном. Он был похож на учителей из Гильдии, но весьма отличался от них манерой поведения и отношением ко мне, как к равному. Несмотря на первое впечатление, оставленное им вчера, я был доволен сэром Лодвейном.

Прежде чем зазвучал звон колокола, оповещающий об обеде, с меня сошло не меньше семи потов. Наставник ничуть не щадил своего ученика, заставив бегать вокруг площадки, а затем очень долго упражняться с деревянным мечом и чучелом, имитирующим человека. Только когда мои руки налились тяжестью, а меч выскальзывал из ладони, мастер сжалился и позволил отдохнуть. Пару минут. Затем настал черед спарринга с одним из младших учеников. Парень был неплох, его техника явно превосходила мою, так что одними синяками я не отделался.

С трудом передвигая ногами, я плелся в трапезную и мысленно проклинал старого мечника. Неужели это только начало Пути? Сколько же боли ждет дальше? Что-то мне расхотелось обучаться искусству меча…

Без аппетита поев, выбрался на свежий воздух, где тут же наткнулся на мастера.

— Ну что, наелся? Пора бы и поработать!

Сознание покинуло меня ближе к вечеру, на седьмом или восьмом круге спарринга, с высоким белобрысым парнем, который был сложен намного крепче меня и в целом весьма умело обращался со своим оружием. Помню лишь сильный удар в висок, а затем темнота ласково обступила со всех сторон.

Очнулся я в казарме. Было темно, и судя по звукам чужого дыхания, все уже спали. Осторожно поднявшись, выскользнул в коридор. Голова раскалывалась, но, выбравшись на свежий воздух, почувствовал себя немного лучше. Небо сегодня было ослепительно красивым: яркие звезды всевозможных размеров насмешливо подмигивали, будто призывая взлететь к ним, дотронуться кончиком крыла до небес…

Вздохнув, ощутил в груди невыносимую боль.

— Душевные раны заживают гораздо дольше телесных, — раздался рядом голос Лодвейна. Наставник стоял, прислонившись спиной к стене казармы, и смотрел на звезды.

— Вы правы, мастер. Порой они не затягиваются совсем и всю жизнь приходится терпеть боль от кровоточащей царапины, которая с каждым прожитым годом становится все глубже. Никакая магия не поможет избавиться от нее.

Наставник метнул в меня заинтересованный взгляд.

— Довольно мудрые речи, Альберт. Я удивлен. В столь юном возрасте ты уже можешь чувствовать мир.