Проклятый дом

— Кстати, дорогие граждане! А не пора ли нам отсюда сваливать, причем как можно скорее? — Крячко взглянул на небо, уже ставшее темным, с россыпью светлячков звезд.

— Да, в этом ты прав. — Лев Иванович согласно кивнул. — Этот квартет мы оставили ни с чем, да еще и выперли отсюда с достаточно громким треском. Скорее всего, те персоны, которые их послали, какое-то время будут пребывать в шоке. Такой наглости от оперов главка они никак не ожидали. Но, скорее всего, очень скоро эти ребята оправятся и сюда примчится другая команда, куда более злая и агрессивная. Давайте собираться.

— Поедем назад по другой дороге, поскольку на той нас могут встретить! — направляясь к калитке, с нарочитой многозначительностью добавил Стас.

— А мы поедем с другими номерами, чтобы нас не могли засечь камеры видеонаблюдения! — в тон ему ответил Лев, доставая из багажника фальшивые номера с приспособлениями для их моментальной установки поверх настоящих.

Береженников опустился на заднее сиденье «Пежо».

Слушая пикировку сыщиков, он не выдержал и по-доброму рассмеялся.

— Друзья мои, вы меня просто восхищаете! — проговорил профессор и подвинулся, чтобы рядом с ним мог сесть Угадалов. — Здоровое чувство юмора, присущее вам, говорит о вашем хорошем душевном здоровье. Этим я, увы, уже давненько похвастать никак не могу. — Последние слова профессор произнес с грустинкой и сопроводил их печальным вздохом.

Когда машина загудела мотором и плавно направилась к дороге, Береженников на прощание помахал рукой Хрустилину, вышедшему приводить их.

Гуров вырулил на асфальт и сразу же направился в сторону дальней объездной дороги, идущей по полям. Она, безусловно, была куда длиннее прежней, по которой они приехали в Грушовку, но гораздо спокойнее и безопаснее, особенно с учетом некоторых обстоятельств.

— Друзья мои, вы мне задали ряд вопросов, на которые я не успел ответить по причине нашего спешного отъезда. Если это не покажется вам неуместным, то я мог бы сделать это сейчас, в пути, — как бы размышляя вслух, произнес профессор.

— Отличная мысль! — заявил Лев Иванович и добавил: — Я весь внимание!

Отвечая на недавний вопрос Стаса, Береженников признался в том, что для него самого большой неожиданностью, даже шоком стал тот факт, что его разработки в области продления жизни людей с какого-то момента начали вызывать массу ядовитых критических выпадов и язвительных оценок всевозможных недоброжелателей. Не ожидал он и подножек от тайных и явных злопыхателей.

Сначала профессор считал, что все дело в элементарном непонимании этими мизантропами значимости его открытий и разработок как для отдельной личности, так и для человечества в целом. Ведь его методики продлевали не только жизнь людей, но и срок их активной деятельности. Плохо ли для того же государства, если человек лет до ста — ста пятидесяти остается работоспособным, бодрым, полным сил и здоровья? При этом он сохраняет здравый ум и хорошую память, что позволяет ему, не теряя былого научного или производственного опыта, получать новые знания, осваивать самые современные технологии. Конечно, это хорошо и даже замечательно.

Но вот именно это обстоятельство больше всего и выводило из себя тех людей, которые всячески пытались Береженникову помешать, вставить палки в колеса. Профессор, разумеется, старался не обращать на это внимания, однако неприятный, горький осадок в его душе все же оставался. Стараниями, как сам Береженников их называл, служителей лукавого, последние годы он периодически испытывал острую депрессию. Ну а пару лет назад профессор пережил настоящий удар, последствия которого ощущал до сих пор.

— Вы имеете в виду свою встречу с однокашником Арнольдом Кучачаевым? — осведомился Крячко.

— Вы уже знаете об этом? — Береженников даже несколько растерялся.

— Да так, только в общих чертах, — ответил Гуров.

Профессор немного помолчал, а потом с печалью в голосе признался в том, что его разговор с человеком, которого он когда-то считал отличным парнем, своим хорошим товарищем, при всей кажущейся банальности для него лично оказался намного драматичнее любой из драм Шекспира. Он вспомнил, какая большая и светлая любовь у него была в пору учебы на пятом курсе. Они с Таней, студенткой пединститута, познакомились прямо на улице, новогодней ночью. Их отношения развивались стремительно. Они уже наметили срок свадьбы, но внезапно случилось нечто непредвиденное.

Береженников внезапно был отправлен на Памир, где вспыхнула эпидемия холеры. Он поехал туда на месяц, а застрял на полгода.

Впрочем, это значения уже не имело. Так уж вышло, что еще не закончился первый месяц его пребывания на Памире, как из Москвы уже пришла телеграмма с убийственно коротким текстом: «ВЫХОЖУ ЗАМУЖ ТЧК ПРОСТИ ТЧК ТАНЯ».

В отчаянии Николай попытался немедленно уехать в Москву, но из зоны карантина его не выпустили. Письма и телеграммы к отправке не принимались. Слишком велик был риск распространения смертельной заразы.