Проклятый дом

— Вот и не верь в то, что есть годы счастливые, а есть неудачные, — сказал профессор и невесело усмехнулся. — Друзья мои, я хотел бы спросить вас вот о чем. Каковы наши дальнейшие планы?

Лев Иванович обогнул колдобину, полную дождевой воды, снова вырулил на сухой проселок, прибавил ходу и ответил:

— Планы таковы. С учетом того, что на вас и в самом деле началась самая настоящая охота, вам прежде всего нужно где-то разместиться на ближайшую неделю. В принципе варианты есть.

— Да у меня, в моей двушке можете жить сколько угодно! — заявил Стас, беспечно махнув рукой. — Мне вы не помешаете. А если я сам буду вас стеснять, то могу это время перекантоваться у какой-то из своих дам.

— Да и у меня дома можно пожить! — сразу же проговорил Угадалов. — У меня трешка, площадь такая, что хоть в футбол играй. Моя Екатерина Васильевна возражать не станет. Давай, Коля, ко мне! Будем с тобой в шахматишки рубиться.

— Нет, уважаемые, эти варианты не подходят, — заявил Лев Иванович и несогласно качнул головой. — И вот почему. Все мы теперь в зоне особого внимания охотников, которые, как видите, нашли-таки Николая Романовича и в Грушовке. Хотя, казалось бы, как они могли его вычислить? То-то же! Николай Романович, когда вы решили исчезнуть, кто-то мог видеть вас вместе с Григорием Угадаловым?

Профессор потер лоб кончиками пальцев, пожал плечами.

— По-моему, нет, — не совсем уверенно сказал он. — Дело вот как было. Я пошел прогуляться по Артамошину скверу. У меня было жуткое, мерзкое настроение. Часа за два до этого, когда я еще был на работе, мне позвонил какой-то тип. Он не представился, предложил мне продать ему мои научные разработки, сулил огромные деньги за них и за один очень ценный артефакт, который у меня хранится еще со времен моей поездки на Памир. О нем знать не мог никто. Но этот тип как-то все же проведал.

По словам Береженникова, речь шла о сумме примерно в миллиард долларов плюс паспорт гражданина США или Великобритании, на выбор, и своя лаборатория. Но профессор ему ответил, что совестью, Родиной и достоянием своей страны не торгует. Тогда этот субъект перешел к угрозам, намекнул на то, что на господина Береженникова в любой момент может произойти нападение, например какого-нибудь ополоумевшего наркомана, с самыми печальными последствиями. Услышав это, профессор, которого уже просто начало колотить от такой наглости, послал его куда подальше и отключил связь.

И вот, идя по скверу, Береженников неожиданно заметил какого-то типа, крадущегося параллельно ему через кустарники. Решение пришло мгновенно. Профессор увидел знакомого из числа активистов, противостоявших «Маджек Билдеру», который выгуливал собаку, поравнялся с ним и вполголоса попросил его задержать этого субъекта, пока он будет убегать. Тот оказался парнем достаточно сообразительным. Едва Береженников бросился бежать в сторону автопарковки, он отпустил пса и в момент остановил преследователя.

Профессор прибежал на пустырь, увидел там сына своего школьного приятеля и попросил его о помощи. Мол, срочно увези меня куда-нибудь подальше отсюда. Григорий так и сделал. В дороге они созвонились с его отцом Алексеем Угадаловым, и тот порекомендовал Николаю Романовичу временно залечь, например, у его родственника Максима Хрустилина в Грушовке.

— Кроме Гриши, в этот момент на парковке никого не было, поэтому видеть, с кем и куда я уехал, вряд ли кто-то мог, — сказал Береженников и напряженно вздохнул. — Лев Иванович, вы спросили, почему я не стал обращаться в уголовный розыск. Знаете, решение куда-то исчезнуть пришло ко мне совершенно спонтанно, как-то импульсивно, одномоментно. Мне вдруг захотелось хоть какого-то покоя. В научной среде — критиканство и злопыхательство со стороны пусть и не всех, но довольно многих коллег. Дома — лед. В душе горечь, полный раздрай, разочарование во всем, в себе, в людях, в самой жизни…

— Я вас понимаю, — Гуров покачал головой. — Такова, к сожалению, судьба многих одаренных людей. Надеюсь, самое худшее у вас теперь позади.

— А что впереди? — с какой-то обреченностью и горькой усмешкой риторически спросил Береженников.

— Что впереди? — Лев Иванович оглянулся в сторону профессора и продолжил: — Долгая-долгая жизнь. Или свои разработки для себя самого вы использовать не планируете? Никогда не поздно начать с какой-то нулевой отметки. Пусть ею станет ваш звонок той женщине, которая вам до сих пор бесконечно дорога. Вы почему-то боитесь поговорить с ней.

— Лев Иванович, но в данный момент у меня нет ее номера, — сказал Береженников и смущенно закашлялся. — Приедем, я сделаю запрос в соответствующие справочные службы.

— Нет! Это слишком долго, — заявил Крячко. — У нас есть свои соответствующие службы. Может, Жаворонкова напряжем? — вполголоса спросил он у Гурова.

— Конечно! — ответил тот и энергично кивнул.

— Николай Романович, вам известны место и год рождения, отчество и девичья фамилия Тани? — Стас вопросительно взглянул на профессора.