Проклятый. Евангелие от Иуды. Книга 1

— Послушай меня, Мириам, — произнес я негромко. — Я не смогу остановить Иешуа — он достаточно силен и умен, чтобы действовать по своему разумению. Не он идет за нами — мы за ним. Не он называет себя машиахом — так зовут его люди: они действительно считают его спасителем народа, а, значит, пойдут за ним, когда он позовет. Как пошел я, Андрей, Кифа… Как пошла ты… Он не призывает людей проливать кровь, он говорит, что нужно любить друг друга — разве за это убивают?

Глаза ее блестели от слез, но взгляд, которым она одарила меня, был тверд.

— Не мир я принес вам, но меч… — сказала она. — Ты серьезно думаешь, что он полагает спасти Израиль любовью? Разве любовью можно повести за собой толпу? Нет! Она идет за сильным! Она, как царская наложница, следует за тем, кто способен дать больше. Или больше пообещать! Уж, поверь мне!

Мириам горько усмехнулась.

— Я знаю толк в продажной любви! Неповиновение пьянит больше, чем вино! Нет напитка более сладкого, чем кровь врага! Это люди понимают. За этим идут. Но есть одно «но», Иегуда — толпе нет веры! Одному человеку можно верить, хоть это опасно. Верить двум — еще опаснее. Верить десятку людей — безрассудно! Верить толпе — безумие! Толпа, Иегуда, непостоянна. Сегодня она любит, а завтра — побивает вчерашнего любимца камнями. И тот, кто считает, что толпа вознесет его на вершину власти, обречен на поражение. К победе может привести только жесткий расчет. Посмотри, кто сегодня правит нами. Разве их привел во дворцы случай? Нет! Никто из них не полагался на судьбу. Никто из них не вверял свою жизнь Богу. Интриги, кровь, деньги, предательство! А Иешуа думает, что Рим можно победить верой. Он не безумен, нет! Он искренен. И в этом весь ужас. Он думает, что Создатель на его стороне!

— А что думаешь ты?

— Я думаю, что Он просто смотрит на нас с небес.

— Просто смотрит?

— И иногда смеется. Ему нет до нас дела, Иегуда. Ему нет до нас дела…

Глава 9

Израиль. Иудейская пустыня. Наши дни.

На их счастье, ликвидатор, которого оставили сторожить квадроциклы, никак не ожидал, что на него кто-то свалится сверху. Профессор Кац неплохо знал, какую роль играет в любой схватке человеческий фактор, но даже он не рассчитывал на то, что противник будет так беспечен. Был бы часовой настоящим часовым, и трудностей было бы не избежать! А так… Видимо, парень сильно обрадовался тому, что не его отправили в погоню за метко стреляющим противником. Сторожить осиное гнездо и лезть в него — разные вещи.

Здоровяк вполне славянской наружности, с наушниками плеера в мясистых ушах и в цивильной пляжной панаме как раз пил воду из пластиковой бутылочки, не выпуская из поля зрения проход, в котором скрылись его товарищи. А вот к валунам, из-за которых выскочил, как черт из коробочки, Рувим Кац, он находился боком, и это сыграло в его судьбе роковую роль.

Музыка в «ушах» часового ревела так, что «Рамштайн» слышно было метров за пять. Беглецам до того пришлось посидеть в укрытии лишних пять минут, наблюдая, как часовой грозно водит стволом из стороны в сторону, выискивая цели, а потом ему захотелось пить, и он спокойно повернулся к месту появления вероятного противника спиной, чтобы достать воду из багажника вездехода. Хорошее дело — быть уверенным в себе, но за все в жизни приходится платить!

Рувим стрелять не стал, просто, быстро пробежав несколько шагов в полуприседе, вышел меломану в хвост и врезал прикладом по широкому, как зад доярки, затылку. Часовой мгновенно выключился, отвесил поклон и приложился лбом о приборную доску вездехода, да так удачно, что спидометр разлетелся вдребезги.

— Слабонервным не смотреть, — приказал дядя вполголоса, и ударил еще раз, целясь наемнику в коленную чашечку. Под прикладом хрустнуло, а профессор, приложив громилу стволом по ключице, удовлетворенно хмыкнул и только после этого сбросил тело с седла.

— Десять ноль в нашу пользу, — прокомментировал он, проверяя багажник. — И этот тип имеет наглость называть себя профессионалом! Правду говорят — громкая музыка вредна для здоровья! Порядок! — он захлопнул крышку, — тут вода и НЗ. Заводите второй квадрик — и ходу!

Шагровский после пробежки плохо видел, не потому что устал — хотя он устал, а просто пот заливал глаза, словно он не бежал под обжигающим солнцем, а только что вылил на голову ведро кипятка. Соль разъедала веки, не было даже возможности проморгаться. Не раздумывая, Валентин сорвал с меломана панамку и нахлобучил себе на горячее темя. Сразу же полегчало. Ключ торчал в замке зажигания, Шагровский ткнул кнопку пуска, и квадроцикл зарычал мощным движком.

— Ходу! Ходу! — поторопил спутников дядя Рувим, вставляя GPS в крепление на доске. — Они сейчас вернутся!