Проклятый. Евангелие от Иуды. Книга 2

Выше, на улицах, параллельных береговой линии, размещались принадлежащие городу здания — огромный двухэтажный дом администрации полиса, украшенный замысловатым портиком, обширные, частично пустующие казармы. Правее, выходя фасадом на набережную, располагалось портовое управление, занимающее целый квартал. В пяти минутах ходьбы от него, друг над другом, взбираясь по склону, стояли три библиотеки, несколько небольших театров, амфитеатр солидных размеров (достаточно старый, ветхий и явно нуждающийся в перестройке), здание народного собрания, способное вместить минимум тысячу человек…

И только храмы, которых в Эфесе, помимо знаменитого на весь мир святилища Артемиды, было великое множество, располагались не по плану, а так, как строились в давние времена. У их древних стен росли тысячелетние оливы, помнящие старых тиранов, правивших городом несколько веков назад.

Для того, чтобы найти человека в полумиллионном городе, необходимо терпение, вера в успех и много-много удачи. Грек по имени Дарес легко обрел временное пристанище в гостином доме: чистую комнату с узковатой кроватью и с закрывающимся ларем в изголовье да с синими ставнями на небольшом окошке, в уголке которого было видно море.

Дом располагался не в центре, а подальше от беспокойного и шумного торгового квартала, в стороне от порта и складов с их вечной толчеёй. Иегуда намеренно выбирал место в удалении от увеселительных заведений. Делалось это не только из осторожности. Он предполагал, что человек, которого ему предстояло разыскать, наверняка будет выбирать себе место для жилья по тому же принципу. В порту и возле него много работы, это хорошо, особенно если в ней нуждаешься, но жить в многолюдье и шуме, у всех на глазах — радости мало.

Первые два дня он целенаправленно обходил город, мысленно разбивая его на квадраты. Каждый из них предстояло тщательно обследовать, да еще так, чтобы не вызвать ненужных вопросов и уж совсем необязательного внимания к своей персоне. Еврейский квартал, находящийся в западной части Эфеса, можно было из поиска сразу исключить и вообще появляться там как можно реже. Что делать среди иудеев александрийскому греку?

Но Иегуда все же не выдержал, прошелся среди братьев по крови в надежде услышать звуки родной речи, но до ушей его долетали лишь греческие слова, проговоренные чисто, без знакомого гортанного «ha». Здесь молились Яхве, но говорили на чужом языке. Здесь даже не пахло родиной.

Через неделю Иегуда знал Эфес лучше многих горожан, через две ему казалось, что он всегда здесь жил.

В чем-то город походил на Александрию. Многолюдный, шумный, многоязыкий, пропахший морем, солнцем, водорослями, рыбой, дымом жаровен, на которых готовили в каждом дворе, в каждой корчме и даже на улицах, где раскладывались с утра мелкие торговцы. Рынки Эфеса, разноцветные, с неистребимым запахом гниющих овощных очисток и рыбьих потрохов, ломились от изобилия. Над освежеванными тушами в мясных рядах роились мухи и удивительно крупные длиннотелые осы, и мясники, в основном бородатые греки и сирийцы, заворачивали мясо в белые холстины, тут же пропитывающиеся кровью. Были на рынках и еврейские ряды, тут покупали птицу и зелень. Возле клеток с курами и голубями сидел веселый резник-шойхет и покрикивал на балующихся детишек. Гоготали в загоне большие белые гуси, и запах птичьего помета, свежей крови и острого козьего сыра мешался с густым ароматом сухих трав…

Если в верхней части города улицы были не особо многолюдны, то ниже народу прибывало, и в торговые часы (а они начинались с рассветом и замирали только к ночи, прерываясь, по устоявшейся на юге привычке, в самое жаркое время дня) кое-где было просто не пройти. У самого порта, буквально на каждом свободном куске земли, располагаясь вдоль стен домов, раскладывали свой товар торговцы сладостями, медом, травами, ставили свои меха и кувшины разносчики воды. Тут же тлели в керамических поддонах уголья и капали горячим мясным соком небольшие сувлаки[63]. Здешний народ не был беден, и мясо могли позволить себе многие, но и нищих на улицах хватало. Хватало и воров, срезавших кошельки, тащивших все, что плохо лежало. Воров ловила и тут же била городская стража и сами граждане Эфеса, привычно орудовавшие палками. Особенно отличившихся преступников волокли в большую тюрьму, находившуюся неподалеку от набережной, рядом с казармами и народным собранием.