Проклятый король и я

Мне не было страшно. Почему — сама не знаю. Я улыбнулась, и, откинув назад волосы, перехватила метлу поудобнее.

— Улыбаешься? — ярко-синие глаза блеснули в полутьме. — Расскажешь, с чего? Может, и я улыбнусь?

Голос у старухи оказался звучным, почти… молодым.

— Простите, — поклонилась я. — Первый раз на метле летала… Вот — к вам занесло.

— Летала, говоришь? Ведьма, значит. Не люблю ведьм, — объявила старуха и… распрямилась.

Спина ровная, взгляд — прямой. Волосы аккуратно легли назад, а клюка, зашипев, змеёй уползла за камни…

— Не любите ведьм? — только и смогла сказать, не зная, как на все эти чудеса реагировать.

— Именно! Никогда не знаешь, чего от них ждать.

— Но разве вы… не…

Поймав возмущённый взгляд теперь уже не совсем и старухи, торопливо прикусила язык. На всякий случай.

— Чему вас только учат? Летает она… Мага от ведьмы отличить не можешь?

— И в чём разница?

— По-разному текут магические потоки.

Скажите, пожалуйста… Магические потоки! Никто, кроме жизни, меня не учил, а она учит на совесть, вот только берёт дорого. Но тут уж ничего не попишешь.

— А ты смешная, — сообщили мне.

Я кивнула, решив, что спорить всё равно бесполезно.

— Проходи, — кивнула хозяйка, освобождая путь к воротам. — Гостем будешь… ведьма.

Здравый смысл требовал оседлать метлу и убраться куда подальше, пока есть возможность. Но, как это обычно бывает, победило любопытство. Метла принесла меня сюда сама, а мы, ведьмы, доверяем судьбе и стихиям!

— Смешная и глупая, — проворчали за спиной, стоило мне шагнуть к замку. — А если это — ловушка?

— Значит, так тому и быть! — не выдержала я.

Нет, ну сколько можно, в самом деле? Ведьмам нельзя доверять, магические потоки я не различаю… Я вообще-то не просила меня сюда засылать и сама, по собственной воле, в ряды местных ведьм не записывалась! Тем не менее, каждый считает своим долгом учить уму-разуму. А я сама — учитель, ясно?

От моего внезапно проснувшегося гнева поднялся ветер, набежали тучи, даже метла ощетинилась.

— Ладно, ладно… Не сердись, — улыбнулась маг. — И не бойся. Ничего я тебе не сделаю. Говорю же, ты — мой гость.

— Где мы?

— В Алении. Пограничные земли с Про́клятыми.

— А вы… Вам нужна помощь?

Спросила, сама не знаю, почему. Хотя с другой стороны… В Проклятое королевство меня занесло почему? Потому что Стефану нужна была помощь. Так? Так. Стало быть, если метла сама принесла меня сюда, то…

— Нужна, — в голосе женщины сквозила горечь, стены замка содрогнулись от боли. — Только вряд ли ты можешь помочь.

— Жаль, — сказала вслух, но почувствовала совершенно другое.

Я могу помочь этой странной женщине, которая неизвестно зачем прикинулась дряхлой старухой, обернув ни в чём неповинную змею клюкой. Или наоборот? Клюку в змею заколдовала? Этого я не знаю. Зато знаю, что помочь — в моих силах. Вот только как ей об этом сказать? Кто станет слушать ведьму, которая не разбирается в этих… потоках… И почему меня это задело?

— Жаль, — кивнула маг, сжав вновь появившуюся клюку так, что пальцы побелели. — Даже самой могущественной чародейке не вернуть к жизни тех, что ушли. Смерть нам не подчиняется…

Я промолчала, решив, что непременно выясню, что здесь происходит.

— Заходи, ведьма.

Ворота со скрипом отворились. Мы шли по замку. Каждый шаг отдавался гулким эхом, превращаясь в шёпот пляшущих по стенам теней. Через пару мгновений я поняла, что те тени пляшут не просто так — они рассказывают историю…

Ночь. Кто-то крадётся мышью, вздрагивая от нервных всполохов горящих факелов. Скрип ключа и… предсмертный всхлип! Предатель, впустив врага, погиб от его же руки.

Подло, бесчеловечно, но при этом я чувствую удовлетворение — собаке собачья смерть! Неприступный, казалось бы, замок становится местом кровавой бойни. Крики, зарево пожара, лязг мечей…

Замок рассказывал, а я дрожала всем телом — так, словно всё это случилось со мной. Почему? Почему так плачет сердце?

— Я тогда преподавала в магической академии, — тихий голос вернул к реальности. — Уехала всего на пару дней, а вернулась… всё было кончено! Тела дочери и её мужа нашли в спальне, а внук… Исчез. Мне остались только они, — над клюкой вспыхнула сфера, осветив стену. — Портреты.

Сначала я почти ничего не увидела — тени не отпускали. Но потом, когда глаза привыкли к свету, стала всматриваться в искусно выписанные художником лица. Мужчина. Не красавец, но… Прямой, открытый, располагающий к себе взгляд делает его привлекательным. Очень отдалённо он мне кого-то напоминает. А вот хрупкая, трогательная женщина с вьющимися волосами — настоящая красавица! Серые глаза смеются от счастья, руки прижимают к груди малыша…

Виски пронзило болью — так, что я схватилась за голову. Малыш. Совсем крошка — ему, наверное, года три, но эти глаза я узнаю из тысячи. Патрик. Мой сын!

— Я не хотела, чтобы дочь выходила за родственника короля. Но… Они любили друг друга. Любили по-настоящему.