Проклятый ректор

– Да, я понимаю… Но это странно, согласись? Моя мама, ее отец. Это вино не дает мне покоя. Обе смерти кажутся мне подозрительными, оба раза вино появляется как некий катализатор. То несчастного случая, то сердечного приступа. И никаких указаний на то, что смерть насильственная.

– Может быть, это потому, что она не насильственная? – осторожно предположил Фарлаг, явно опасаясь меня задеть.

Я приподнялась на локте, почему-то считая, что так мои слова станут казаться чуть весомее.

– Найт, допусти на секунду, что я права. Пожалуйста, просто подумай, если это действительно что-то в вине, то что это может быть?

Он тоже приподнялся на локте, снова счастливо улыбаясь.

– Не могу тебе отказать, когда ты наконец называешь меня по имени. Если думать с этой точки зрения, то в вине твоей мамы могло быть какое-то снадобье, нарушающее координацию движений. Формально это не яд. Если бы она выпила и просто легла спать или пила в компании и кто-то ей помог, заметив неладное, она бы не погибла. Это известный способ обойти проверку легионеров: если у человека оставался шанс не погибнуть, то их ритуал не показывает убийство.

– Тогда легионерам стоит иначе подходить к расследованию смертей, – я нахмурилась. – Слишком просто их обмануть. Неужели они не должны были проверить наличие такого снадобья в вине?

– А оно осталось?

– Нет, – вынуждена была признать я. – Они нашли пустую бутылку. Что тоже странно: мама никогда не выпивала целую бутылку одна. Значит…

– Снадобье должны были подлить в уже начатую бутылку… Либо в вино дополнительно подмешали снадобье, которое снимает внутренние ограничения. В итоге человек не в состоянии остановиться сам: ест, пока все не съест, пьет, пока все не выпьет. Правда, два снадобья в одном вине – это трудно не почувствовать. Даже одно не так просто спрятать. Особенно, если вино знакомо человеку.

– Как мы знаем, способы маскировать вкус снадобий существуют.

– Но это обычно используется в снадобьях, скажем так, домашнего приготовления. Либо это был человек, хорошо в них разбирающийся, либо у него на примете есть хороший Мастер.

Мы смотрели друг на друга, больше не улыбаясь, а сосредоточенно хмурясь. Уже давно появившаяся, но пока ни разу не озвученная мною догадка, жгла мне язык и просилась наружу, но я боялась касаться болезненной для него темы. Не хотелось портить эту ночь новой ссорой.

И все же желание высказаться оказалось сильнее.

– И еще я не могу перестать думать о том, что и в твоей истории, и в моей фигурирует отравленное снадобьем вино.

Как я и ожидала, он изменился в лице, но резкого протеста я так и не услышала, поэтому осмелилась продолжить:

– И есть еще одно странное совпадение: слезы русалки. Такой редкий, можно сказать, несуществующий ингредиент, но он и в том рецепте, что хранила моя мама, и в том, который составил ты в качестве снадобья противодействия своему проклятию.

– Ты предполагаешь, что мое проклятие как-то связано с твоей семьей? – Фарлаг нахмурился еще сильнее.

Я видела в его глазах сомнение, я слышала его и в голосе, но это меня не остановило.

– Ты предположил в найденном мной рецепте снадобье противодействия, – напомнила я. – Он похож на тот, который вывел ты?

Фарлаг задумался, припоминая рецепт, который я ему показывала, а потом покачал головой.

– Есть еще пара совпадающих ингредиентов, но это очень распространенные ингредиенты, они входят в каждое третье снадобье.

– Тогда почему ты так подумал?

Он пожал плечами.

– Потому что снятие проклятий и излечение болезней – это самое распространенное использование русалочьих слез. Не единственное, конечно, но Лилия Тор была похожа на проклятую. Из-за ее глаз. То, что ты не можешь плакать, лишь подтверждало эту догадку… – он осекся, как-то странно посмотрев на меня. – Но теперь я понимаю, что был неправ.

– Никакой Лилии Тор никогда не существовало. Сара выяснила это через своего отца, – поделилась я с ним новостями, которые недавно узнала. – За нее Блэки выдавали неизвестно кого. И я подумала… Ради родственницы они еще могли все это устроить, но ради посторонней девушки? Вряд ли.

– Что-то мне подсказывает, что у тебя есть версия, кем она была, – насмешливо заметил Фарлаг.

– Поскольку кое-кто две недели меня игнорировал, – едко напомнила я, – у меня была масса времени подумать обо всем. И построить несколько теорий.

– Между прочим, мне тоже о много требовалось подумать, – оправдался он. – И многое сделать. Я готовил тебе сюрприз, который ты, между прочим, сорвала, придя сюда сегодня. Я собирался сделать предложение в более романтической обстановке.

– Но вроде все неплохо получилось, разве нет? – мягко уточнила я, чувствуя почти непреодолимое желание его поцеловать.

Наверное, он прочел это желание в моих глазах, потому что неожиданно опрокинул на спину и подтянул к себе ближе, нависая надо мной и накрывая мои губы своими. Поцелуй длился так долго, что я почти успела забыть, о чем мы разговаривали.

– Все получилось значительно лучше, чем «неплохо», – поправил меня Фарлаг, отстранившись.