Проклятый род

Проклятый род

Глава 1 Два волка

Миру сложно было согреться, но с каждым годом небо светлело, серая пелена истончалась и не могла более прятать за собой тёплое солнце. Плотный небесный полог пропустил золотые лучи на мёрзлую землю. Все, кто выжили – ждали тепла… Уже не верили, что оно придёт снова.

Природа тянулась к солнечному колесу, гнала прочь от себя холод и смерть. Первые робкие травы поднялись над снегами. Сохранив семена в мёрзлой почве, распустились бутоны белых скороцветов. Мир оказалось не под силу убить даже десятилетию мора. Любая живая душа стремилась к теплу и сиянию благодатной весны. Но Зимы ещё не покинули мир окончательно. Они приходили рано и по-прежнему взымали жертвы для черноглазой богини. Лишь в самом лучшем Тепле удавалось согреться и пережить, когда по земле бродит смерть. Месяц лета был короток, оно было холодным.

Но была и весна – время когда таял снег. Со звонким смехом ребёнка она вскрывала льды и заставляла их отступить, тянулась к солнцу в погоне за искристыми лучами. Весна как девочка радовалась первому цветку, что взошёл из-под снега, ветру, что не дышал стужей, чахлой траве над землёй. Природа спешила жить – она была молода, как та малышка, которая сейчас беззаботно играла рядом с низеньким домом и тянула руки к яркому солнцу. Весна разослала тёплые ветры, расправила крылья птиц, благословила деревья и травы. Улыбалась она и ребёнку, ласково согревая дитя после Долгой Зимы. Весна обещала чистой душе мимолетное лето.

Танец девочки, смех и круженье не остались без взгляда со стороны. С холма за ней наблюдали зоркие волчьи глаза. Зверь был голоден, он смотрел на ребенка как на добычу. На тонких губах его играла улыбка, приоткрывая заточенные для крови клыки. Когда в панораме бинокля показалась каштановая коса девочки, Волчица недовольно фыркнула.

– Что узрела? – обратился к ней Серко, лежавший поблизости – молодой охотник закрыл глаза и без всякого интереса к происходящему у холма дышал. Он просто дышал, наслаждаясь каждой каплей прогретого воздуха. Куртка из оленьей кожи распахнута, тяжёлая дорожная сумка и карабин лежат у ног. Казалось, Серко безмятежен, но молодая Волчица знала, что это не так:

– Сам бы поглядел. Дюже тут интересно… – оскалилась Влада, не сводя бинокля с девчонки. – Человечье тепло, оседлыши. И когда тут построились?..

– Сколько дворов?

– Пять. Все по-новому ставлены, срубы свежие. Года два тут стоят, не боле.

– Вот тебе и правда – года два, как на реке живут люди, – Серко даже глаз не открыл. Оторвавшись от бинокля, Влада прищурилась – ей хотелось побольнее зацепить старшего брата за то, что он так равнодушен к находке.

– Помню, кто-то сам к воде хаживал одной весною – искал себе приключений на харю. И чего это весь лоший люд к воде тянет?

Рука Серко невольно метнулась к левой щеке, пальцы нащупали три грубых шрама. Несколько Зим назад его ранила одна русалка, которой он по глупости своей доверился. С тех пор утекло не мало студёной воды, Серко стал взрослее и сам себя видел мудрым и степенным охотником, но сестра до сих пор потешалась над шрамами, ведь сама видела, как те достались. Однако на любую колкость Влады брат всегда находился с ответом.

– Да, помню сей день как сейчас – доброе было время, ты ещё не боялась стрелять. Какой тогда был жуткий промах!

Улыбнувшись, он приоткрыл глаза и покосился на Владу. Та с колдовской силой леденила его голубыми глазами. Весенний ветер тронул пепельно-серые волосы, грубо обрезанные у самых плеч. Одна длинная прядь заплеталась в тонкую косу на левом виске. Из-за такой неопрятной пречёски Влада напоминала взъерошенного волчонка. И этот волчонок был готов наброситься на брата без рассуждений – они уже давно не были детьми, но…