Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

– Чего стоишь, помогай. Думаю, не пропадут зазря наши старания. Князь добрый, да и пылу у светлейшего в последнее время крепко поубавилось. Малость пошалит с вдовою канцлера, а опосля и нас угостит. Девка справная, на всех хватит.

Изумленный до крайности Юрко остался неподвижен, казак лихорадочно соображал, как поступить. Убивать его Мечислав, похоже, не намерен, по крайней мере, сейчас. Дворецкий только что мог это сделать без всякого труда, всадив в затылок пулю беспечному созерцателю женской красоты. Стало быть, он ему еще зачем-то нужен. Все решило сделанное паном то ли в шутку, то ли всерьез обещание. Не устояв перед соблазном обладать столь прекрасной женщиной, Ангел покорился и принял на руки Елену. Аж задрожав от вожделения, он сдавленно изрек:

– Пошли.

– Один нести изволишь сию ношу? Ну и ладненько, – паскудно ухмыльнулся Мечислав, но тут же озабоченно добавил: – Задурил меня ты с этой бабой, о главном-то я чуть не позабыл.

Запрокинув на спину мертвого Станислава, дворецкий принялся обшаривать его карманы.

22

Сидя в небольшом венецианском кресле, Вишневецкий готовил награду другу детства. Взяв золоченый, добытый в походах на Московию кувшин, он налил вино в три того же происхождения серебряных кубка и снял с пальцев заветные перстни. Один уже сослужил свою службу, о чем красноречиво свидетельствовали полусонные глаза красавицы Елены, которыми она смотрела на него при их недавнем прощании. Князь взял другой и бережно отогнул державшие камень лапки. Тот выпал, обнажив крупинки зеленоватого порошка. Казимир задумался – весь его отдать наперснику иль поделить меж ним да Ангелом, но, вспомнив напутствие лекаря немчина, того, что продал ему сей яд: «Это снадобье весьма полезные свойства имеет. Убивает ровно через неделю, а до того недуг наподобие холеры приключается. Еще ни один отравитель, который им воспользовался, не был уличен», – всыпал всю отраву в один кубок.

– Разделю на двоих, а вдруг мало окажется. Крепкие ведь, черти, разъелись на моих хлебах. Да и Ангелу неделю жизни даровать никак нельзя. Он за столь немалый срок много чего лишнего успеет разболтать, – подумал Вишневецкий.

Услыхав за дверью чьи-то тяжелые шаги, князь вернул на место самоцвет. В ответ на троекратный стук Казимеж строгим голосом дозволил:

– Входите.

Первым переступил порог Мечислав, за ним протиснулся в дверь Ангел с Еленой на руках. Не поднимаясь с кресла, светлейший указал перстом на постель и распорядился:

– Туда ее клади.

Уложив свою добычу на изящное, как и все другое в княжеской обители, ложе, подлые Казимежевы псы предстали перед своим хозяином. Сохраняя строгость в голосе, тот коротко спросил:

– Никто не видел?

– Обижаешь, ваша милость, чай, не впервой подобными делами занимаемся, – развязно ответил дворецкий, который чувствовал себя героем этой ночи. Однако тут же пугливо приумолк под холодным, как у змея, взглядом Вишневецкого.

– Что Станислав? – продолжил расспросы князь.

– Навеки успокоился, в саду под вязами лежит, остывает, – не поднимая глаз от полу, сообщил Мечислав и выложил на стол Папское послание.

– Слуги его где? – уже мягче поинтересовался Казимир.

– Кучер в придорожной канаве задушенный валяется, а с лакеями еще проще – за сгоревших от вина сойдут. Думаю, наутро средь гостей таких немало окажется.

Довольный ходом событий Казимир, чтоб не расхолаживать сообщников, назидательно изрек:

– Думать буду я, твое же дело – исполнять, что мною велено. Воловича с кучером пока в карету уложите. Лакеев трупы разыщите, для виду тоже поизрежьте и туда же. Колесница у канцлера большая, все уместятся. От запасных ворот ее не отгоняйте, место там глухое, подходящее. Но на всякий случай карету сторожить придется, мало ли что. Этим ты, Юрко, займешься, – кивнул он Ангелу, немало удивив казака тем, что знает его имя.

– А ты, – повернулся князь к Мечиславу, – как управитесь, сюда иди. Здесь, за дверью, дальнейших приказаний дожидайся.

– С ней что делать будем? – кивнул дворецкий на Елену.

– Я еще не решил. Вот сейчас чуток поженимся, тогда и видно будет. Может, насовсем хозяйкой в своем доме оставлю, – похотливо улыбнулся князь, но, заметив столь же похотливый блеск в глазах наперсника, язвительно добавил: – А ты никак в родню ко мне набиваешься? Гляди, пан Мечислав, допрыгаешься, что велю тебя выхолостить, – после чего довольно рассмеялся и сделал жест, приглашающий к столу.

– Давайте лучше выпьем за счастливый исход непростого дела нашего.

Взяв в обе руки по кубку, Казимеж протянул один из них Ангелу. Казак с поклоном принял угощение, но пить не торопился, на лице Юрка было даже не смущение, а явный испуг. Заметив это, Вишневецкий сердито изрек:

– Негоже в милости моей сомневаться. Что ж, коль ты подозрительный такой, давай в знак полного доверия чарками обменяемся.