Проклятый род. Часть III. На путях смерти.

- Вот беспонятные! Дядюшка мой. Корнут Яковлевич. По предначертаниям правительства. По площади еду, из «Московской» Гервариус этот и еще с ним разные рожи богомерзкие. Ну, я подумала-подумала - в подъезд. Здесь, говорю, Корнут Яковлевич? У нас, говорят. Доложите, говорю: племянница. Обождать, говорят, придется, потому они катаются. Как катаются? Дома он? Дома они-с, только в лифте изволят кататься. Как так в лифте? Так-с, ножки у их опухли, в карете им кататься беспокойно; так их превосходительство в лифте катаются после завтрака ежедневно: для здоровья. Ну я, конечно: ха-ха-ха! А швейцар-подлец хоть бы улыбнулся. Обождите, говорит, полчасика. Нет, говорю, ждать не хочу; доложите, я с ним покатаюсь. Ну и каталась. Сверху вниз, снизу вверх. Наговорил он мне с три короба. Что его высокопревосходительство, да как его преосвященство... Наставлял меня на путь истины, к себе звал, на собрание черной сотни...

- Однако, Ирина Макаровна, что это вы нас анекдотами тешите. Я думал: серьезное что-нибудь.

- Товарищ Анкудинов, закройте рот. Господа, вот проект. Пойти туда к ним на собрание и выпороть. Ну, дядю Корнута не надо, у него водянка начинается. А тех всех перепороть; загасить свет и перепороть.

- Да. Светлый проект. И главное: весьма полезный. Ах, уж эти мне здешние проекты... Помилосердствуйте. То Влас, то...

- Кисляи! А кто к Власу сегодня? Не забыли? Первый журфикс...

- Увольте.

- Я тоже едва ли...

- Я бы...

- Калистрат! Тубо! Мишка, ведмедь, ты с нами поедешь. Валя, я да ты... Платье у меня новое - прелесть! Французский бархат, и здесь везде... Впрочем, что вы, анархисты, понимаете! В вашем государстве все в серых куртках будут, и на спине номер... Сыграй ты нам, Миша, на гитаре. Тоска меня грызет...

- Ну, не заметно что-то...

- Молчать! Играй. Спойте, господа анархисты... Ну пожалуйста. Ну, ради Бога... Хором... В ножки поклонюсь, за шампанским пошлю, не то что наливки...

Забренчала гитара. Не налаживалось поначалу пение. Взъерошил желтые волосы свои масляные Калистратушка, ладонью в коленку ударил.

- Эх, была не была...

И запел-подхватил во весь голос:

...Стоит ли до старости прожить,
Чтоб в веках грядущих поколений
Чудом ископаемым прослыть...

Под волнами разгулявшейся песни заунывной сидела Ирочка, ноги поджав на диване, рукою обняв плечи Валентины. Шептала ей в ухо:

- Корнут мне рассказывал... Виктор в Лазареве гарем завел... Это, говорит, как же так? Мальчишка, пащенок - и гарем... Противозаконно...

- Ах, интересно! Поедем, посмотрим...

- Валя... Поют... Мне плакать хочется... Тоска... Я, Валя, сейчас брата встретила... Яшу...

Почуяла Валентина на плече своем мокрый жар слез. Тряслась голова Ирочки.

- Что ты? Что ты, милочка... Тебя что же расстроило... Виктор или Яша?.. Корнут?

Шептались на широком диване, за лапчатыми листьями рододендрона. В волнах молодых серьезных голосов рыдал-звенел-выныривал крик-вопль Калистратушки.

XIV

Все десять окон квартиры на Цветном бульваре мутно светились и жёлтым, и синим штофом. Съезжались, подходили запоздавшие.

- Отъезжай, коли пустой! Живо!.. Ишь, многолюдство у наших, у новых. Кто такие?

- Надо быть, господа настоящие. Только гости, кажись, впервой.

- Пущай съезжаются. Со вчерашнего заявлено. Мне из участка предписание. Все, стало, по закону. Потому коли более десятка...

И полицейский чин, отойдя от дворника устремился опять к извозчикам, кругля глаза.

А в квартире гости бродили по кабинету, по столовой, скучали. Шумно радовались, когда новоприбывший оказывался многим знаком. Наиболее одинокие ушли в залу. Ряды буковых стульев. Кое-кто сел там; вынули из карманов вечернюю газету. Двое в очках смотрели на приколотый к кафедре лист бумаги. Тезисы доклада. Прошлое, настоящее и будущее символизма.

- А кто такой докладчик?

- Как кто? Профессор петербургский.

- Ну? Я думал, однофамилец.

- А вы мне, батенька, скажите, кто такой хозяин.

- То есть вы желаете знать, чья это квартира? Право, не поинтересовался. Я из литературки сюда. Скучно там сегодня до судорог. Вспомнил: повестка в бумажнике. И поехал.

Третий подошел.

- А я, господа, думал: просто залу снял профессор.

В столовой тоже.

- И чего не начинают! Давно пора.

- Поторопите. Спросите хозяина. Вы, кажется, Илья Ильич, с ним хорошо знакомы...

- Какое! Впервые вижу.

- А кто такой? Петербургский?

- Тише, господа.

- Да нет его здесь. В кабинете, с профессором.

- Нет его в кабинете. Я оттуда. А кто он - я знаю. Актер. В Петербурге встречались. Из маленьких был...

- Это Влас-то Васильич актер? Издатель, а не актер.

- Я же вам говорю: встречались...

- Господа! Почему Влас Васильич? Не Васильич, а Сергеич.

- Ш-ш! Хозяйка...

- Да что вы, право! Вы о ком говорите? Та вон барышня в бархатном платье...

- Ну да. В вышивке каменья...

- Которая сейчас к офицеру...

- Ну да. Хозяйка же она здесь. Меня со многими познакомила. И чай вот посадила пить.

- Да это Ирина Макаровна. Или не знаете?