Проклятый (СИ)

Они сошлись, два богатыря, всё смолкло – такого боя часто не увидишь. Князь напрягся, Бэр – могучий воин, но сейчас…, кто знает.

Свирепый ударил быстро, страшно, такой удар убил бы и быка, но кулак поразил лишь воздух, сам же здоровяк получил по рёбрам, те опасно хрустнули, жгучая боль пронзила левый бок, рубаха окрасилась в красный цвет. Здоровяк отпрыгнул, быстро задрал рубаху, обнажив лохмот оторванной кожи – рана не опасная, но крайне болезненная. Он заревел и, ничего не соображая, бросился на Бэра. Кровь из сломанного носа щедро окропила снег. Парень упал без сознания и Бэр победил. Бой не затянулся, но толпа ликовала, седой витязь мгновенно стал любимцем, ведь он сразил, как оказалось, победителя трёх последних лет.

Теперь должен был определиться его соперник. Все были уверены, что боец, неизвестно как прошедший три круга, на этот раз проиграет, но его соперник упал, обливаясь кровью сразу после сигнала к началу схватки. Впереди был последний бой.

Приволокли опилки и засыпали весь круг, бойцам позволили смыть кровь и надеть чистые рубахи, Бэр вышел в чёрной, а его соперник в белой.

Алена рделась от счастья. Она не ошиблась в этом седом парне: князь его любит и слушает, боец он наипервейший, красив, смел, не жесток. Она не видела в Бэре недостатков, вот бы такого супруга!

Волхв приказал начинать. Бэр отступил под градом ударов, руки его противника мелькали с невероятной скоростью, спасала лишь звериная реакция, но постепенно оборотень втянулся, и они начали биться в едином ритме: удар – отбито, удар – отбито. Внезапно чресла ожгло дикой болью, оборотень чуть не потерял сознание, удар обрушился на голову, в висок. Чуть посильнее и его бы уже ничто не спасло. Сквозь возмущенные крики толпы услышал голос волхва:

- Это подлый удар!

Покачиваясь, Бэр поднялся и запрыгал, кляня всех богов, что не защитили самое слабое место мужчины хотя бы мышцами. С силой ударяя пятками в землю он гасил дикую боль. Волхв между тем орал, стараясь перекричать рев разъяренного народа, с трудом удерживаемого стражниками, стоящими на границе праздничного круга:

- Убирайся! Ты опозорил наш праздник! Бэр победил!

Оборотень возмущённо завопил:

- Соловей! Позволь мне биться до смерти и без правил! Пусть Ярило увидит, что победил достойный!

- Да будет так!

Они снова сошлись. Мерзавец замахал руками, как и прежде, но удар ноги Бэра сломал колено, а рука смела мелькающую завесу и пробила грудь. В кулаке испугано затрепыхалось чужое сердце. Бэр рванул, что-то хлопнуло и фонтан крови вытолкнул руку. Толпа заревела и хором выкрикнула хвалу победителю.

- Всё-таки я не умею драться, только убивать. – пробормотал оборотень, смывая кровь, оглянулся и поймал взглядом горящие восторгом глаза, тихо выругался – похоже Алёне нравятся звери, особенно жестокие.

- Подойди, витязь. – прогрохотал волхв.

Бэр поднялся под восторженные крики и встал перед князем.

- Всё, как ты хотел, Владимир?

- Даже лучше…

- Бэр, ты победитель. – перебил их волхв – Прими гривну и покажи народу. Объявляй начало весны!

Полыхнуло огнём чучело масленицы, и понеслась праздничная круговерть.

Володарь и Ратибор двигались к княжеским палатам, на лицах глубочайшее разочарование, а вслед неслись крики и здравицы победителю.

Вырвавшись из человеческого водоворота, Бэр шёл за город, ему неожиданно до жути захотелось обернуться волком и уйти в лес, навсегда. И плевать на князя, на Русь, он никому ничего не должен. Погруженный в эти мысли, он не сразу обратил внимание на небольшую группу людей, что с хохотом толкала мальчишку, до них было довольно далеко, но чуткий слух всё же уловил:

- …Зачем тебе эта секира? Ты же её в руках не удержишь.

- Отдай! Я пришёл в ополчение!

Боевая секира на странной рукояти перешла в руки следующему. Мальчишка в отчаянии вцепился зубами в руку обидчика, так, что потекла кровь. Тот схватил паренька за волосы, замахнулся для удара.

- Ах ты, волчонок!

Ударить мужчина не смог, стальные пальцы сжали руку, повернули, и дикая боль заставила согнуться в три погибели. Пинок под зад отослал в сугроб

- Оставьте секиру и убирайтесь! – тихо сказал человек, но таких слышат и подчиняются.

- Спокойно, парень, не лютуй, нас уже нет.

Секира полетела в снег, а гуляки поспешили исчезнуть. Мальчишка бросился к своему оружию.

- Спасибо, боярин, век не забуду!

Бэр словно только сейчас заметил, что облачён в дорогие одежды, соболью шубу, усмехнулся:

- Да не боярин я. А ты, значит, пришёл в ополчение? Сколько тебе лет, мальчик?

- Я не мальчик! Мне уже… четырнадцать… будет… совсем скоро.

- Ну-ну. Можно твою секиру?

Паренёк вцепился в своё оружие, как боярский сынок в сладость:

- А не заберёшь?

- Не волнуйся, просто посмотрю.

Бэр принял из рук мальчишки секиру, повертел. Рукоять вырезана неумело, металл лезвия покрыт окалиной, но от неосторожного движения на пальце выступила кровь.

- Добро. Хорошее оружие. Но почему так изуродовано? Кто рукоять делал?

Паренёк густо покраснел и выдавил, уставившись в землю.

- Сам.

- А ковал кто?

- Отец.