Проклятый (СИ)

- Какой там каганат, – горестно отмахнулся Владимир – от печенегов бы отбиться.

- А ты уверен, что эти печенеги, половцы не подчиняются кагану?

- Даже если так, что мы можем? Хазары совсем не те, которых разбил мой отец. Неистовому Святославу и не снились те подлости, которыми теперь пользуются эти кочевники. Стоит послать войско, как они рассыпаются и мелкими ударами бьют моих витязей, травят коней, нападают с тыла. Вертишься как вьюн и всё равно не поспеваешь.

- Вот поэтому мне нужны лучшие кони.

- Ты хочешь потягаться с их конницей? Бэр не смеши.

- Я серьёзно. Небольшой, но достаточно сильный отряд может проникнуть в самое сердце каганата. Стоит уничтожить верхушку степняков и они потеряют свою мощь.

- Думаешь, не найдется способных занять место кагана?

- Найдётся, конечно найдется, человек десять, если не больше.

- Вот видишь, каган тут же появится снова.

- Нет, Владимир, это ты ничегошеньки не видишь. Эти десятеро равны, у каждого за плечами могучий клан. Думаешь кто уступит? За примером далеко ходить не надо, помнишь своих братьев, и что случилось? А вас всего трое… было.

- Ты хочешь сказать…

- Да, повальная резня, после которой приходи и бери их голыми руками.

- Если бы Перун был на нашей стороне, но он помогает хазарам и, боюсь, твоя затея провалится.

- Не нужно оправдывать именем бога свои сомнения и ошибки. Если тебе так уж неймётся, возьми другого бога в покровители. Хотя бы того.

- Которого?

- Ну, единого. Твоя бабка Ольга приняла его веру. Этот бог хоть и жалкий, но это крес… крис… христьянство, язык сломаешь, поможет держать в узде Русь без особых усилий.

- Боги прогневятся.

- Они тебе не помогают, какой от этих богов прок?

- Предки им поклонялись.

- Род завещал, что всё меняется. Кроме того, что наши верования, что новые – одного поля ягоды, разница лишь в сказаниях. Слушай, что я тебе объясняю? Ты же князь не за красивые глаза, ты видишь преимущества новой веры.

- Но она для народа, для пахарей, а дружина?

- Пригласи волхвов новой веры, пусть подробно объяснят тонкости и не стоит отметать наши верования полностью. Может их можно объединить.

Князь вскочил, потирая руки. От былой задумчивости, что старила его лет на двадцать, не осталось и следа:

- Отлично! Бэр ты успокоил мою душу. Я отдам приказ казначею и мастерам, а ты решай, где будет молодецкая моей дружины, и иди, готовься к празднику.

Витязь чуть склонил голову и ушёл через дальнюю дверь, что всё также нехотя и со скрипом открылась.

Алена, дочь Велибора – старшего боярина князя Владимира и первая красавица княжества украдкой наблюдала из коридора княжеских хором, как на заднем дворе молодой, обнажённый по пояс, воин развешивает кольца на конском волосе. Двор большой, полторы сотни шагов, кое-где стоят столбы, иногда на них приколочены жерди, вот на такую конструкцию воин и привязывал волосы из конского хвоста.

Странное говорили про этого витязя: будто князь верит ему больше чем себе, будто нет среди людей бойца лучше, чем этот гридь. Но женским естеством, которое зачастую более чуткое, чем слух опытнейшего охотника, она ощущала странность, которую не замечают мужчины. Этот юный витязь, у которого борода растёт самое большее – год, красив, очень красив, но не грубой красотой воина, а чуть женственными чертами лица и шрамы его совсем не портят. Девки на выданье и даже замужние засматривались на него, стараясь чтобы глаза цвета тёмного булата заметили их смущение, потупленные взоры. Но он их не замечал. Даже на неё – первую красавицу, дочь богатого и родовитого человека, которой многие дарили дорогие подарки, а двое молодых богатырей дрались до смерти, смотрел, как смотрят на пустое место.

Воин, тем временем, развесил десять колец, отбежал на сотню шагов, достал лук, согнул, девичье сердце застучало чаще, когда руки богатыря вздулись плетьми мышц, набросил тетиву, отмерил взглядом расстояние, забросил за плечо тулу со стрелами, вздохнул, потрогал расщеплённые концы, чёрное перо. Девушка задержала дыхание, представив, как этот воин притянет тугую тетиву, задержит, давая возможность полюбоваться собой сенным девкам.

Его рука метнулась за плечо. Алена ничего не успела рассмотреть, а все десять колец были пришпилены к бревенчатой стене острыми наконечниками. Гридь хищно улыбнулся, жестоко искривив губы, созданные, на взгляд девушки, для поцелуев, и, не спеша, побрёл освобождать свои стрелы.

Похоже, кое-что из сплетен – правда, подумала девушка, надо бы узнать о нём побольше.

К её удивлению оказалось, что другие знают ещё меньше. Новым для неё было лишь имя – Бэр.

За оборотнем наблюдали не только глаза сенных девок и не в меру любопытных боярских дочерей, но и холодные зрачки молодого боярина. Соглядатай пересказал подслушанный разговор князя. Этот воин имеет слишком большое влияние, которого нет даже у старших бояр.

- Значит, будет участвовать в празднике масленицы? – полуутвердительно спросил молодой боярин.

- Да, господин. – ответил голос из тени.