Проклятый (СИ)

Дружинники, не смотря на ошибку с черниговцами, сработали неплохо, хазар перебили почти всех, а оставшиеся засели в большом доме, хоть и просторном но без выхода. Они упорно отстреливались. Узкие окна позволяли пускать стрелы, не боясь ответных – подойти невозможно. Дружинники Бэра скрывались за углами строений. Выбейглаз ярился, но сделать ничего не мог. Подбежавший воевода ругался страшно, дружинники аж заслушались. Потом, подумав, послал за горшками с конопляным маслом, а трём лучникам велел обвязывать стрелы пенькой.

- Что ты хочешь делать? – поинтересовался Волчонок, закончив обматывать десятую стрелу – Сжечь их?

- Угадал. Зальём их маслом и подожжём. Да, распорядись принести воды, так на всякий случай.

Тем временем принесли масло. Выбрав самых сильных дружинников, воевода велел привязать к кувшинам верёвки и, забравшись на крыши, куда нельзя было направить стрелы из осаждённого дома, раскручивая бросать. Кувшины разлетались на черепки обливая стены и крышу маслом, парочка даже попала в дом, проломив соломенный верх. Зажгли стрелы.

Всё занялось мгновенно, до небес взметнулось пламя, послышались крики ужаса и боли. Тех, кто не выдержав, выпрыгивал из дома, убивали стрелами, но большинство предпочло сгореть заживо.

Обошлось без большого пожара, сгорел только один дом. Занявшиеся было крыши соседних, быстро залили водой. Восторгу освобожденных горожан не было предела, витязи тут же получили все, о чём могли мечтать. Их повели в самые большие и богатые дома, накормили и уложили спать на самые мягкие перины.

С утра, сразу после того как дружинники привели своих коней с лесной поляны, начались празднества в честь освободителей, на площади накрыли столы, зазвучала музыка, самые красивые женщины подсели к киевским витязям, даже Волчонку досталась одна, помоложе. Началось свободное веселье, не стесняемое боярами, волхвами и князьями. Кто-то пустился в пляс, кто-то запел, кто-то кому-то уже правит личину, в другом месте братаются те, кто успел подраться раньше.

Свежая рыба, ещё парящее и истекающее кровью мясо, всё только что добытое шло на приготовление блюд, простых, но от этого не менее вкусных, чем изыски княжеского стола. Квас, медовуха, ключевая вода – всё возвращающее силы, но сохраняющее ясность ума. Не слышно пьяных выкриков, так раздражающих оборотня на княжеских пирах. Вот уже день клонится к вечеру, а честной пир всё не утихает. Дружинники раскраснелись, если есть понемногу, так можно просидеть за столом целый день, но они уже и наелись и натанцевались, а по ощущениям пир только начинается.

Красавицы, игриво постреливающие глазками, сменились девицами на выданье, они рдеются и опускают глаза, но молодость делает своё дело, дружинники не могут оторвать от них глаз. Это когда они ехали на жестокую сечу, было не до девиц, а теперь – самое время. Больше всего девушек, как всегда, вьётся вокруг воеводы, но он что-то загрустил. Пьёт, ест, но не весел.

Ночь накрыла всё своим покрывалом, щедро рассыпав по небу серебряную пыль, зажглись костры. Легкая улыбка тронула губы оборотня, ночь – его время, вот он уже в кругу танцующих. Совсем юная девушка лебёдушкой поплыла через хоровод, коснулась руки седовласого молодца, взяла за пальцы, увлекая в центр. Мелодия сменилась, зазвучала строже, напористей, побежала стремительной горной рекой. Молодица зарделась, закружила воеводу в танце. Платье из дорогой ткани вьётся облаком, не поднимаясь, впрочем, выше щиколоток. Голову опоясывает шёлковая лента, из под неё спадает тяжёлая коса, отливающая золотом. Красавица не хуже Алёны. Постепенно остановились танцующие, смотрели во все глаза, настолько красива была пара. Казалось, будто сама богиня весны Лада и лучезарный Ярило спустились к смертным. «Вот достойная жена для воеводы» - одновременно подумали все витязи.

По обычаям, именно на весенних праздниках соединяются молодые, если сейчас Бэр поцелует её, то праздник продолжится уже свадьбой. Воевода наконец успокоится и станет помягче. Вот прозвучала последняя мелодия, пальцы на струнах остановились. Воевода отступил на шаг, поклонился девушке, поблагодарил за танец и направился к столам. Перехватил недоумевающий взгляд Выбейглаза, дескать, почему? Знаешь, ответил взглядом.

Поднялись кубки, зазвучали здравицы и веселье пошло по новой. На столах сменили блюда, мясо жарили уже прямо на площади, каждый, так как хотел, по своему вкусу. Постепенно исчезли все женщины, и с ними многие из дружинников, Бэр не возражал, пусть отдохнут от двух месяцев каторжной работы, сегодня они заслужили. Чуть погодя, большинство вернулось. Ласковые руки и жаркие объятья не заменят воинской дружбы, тем более что воевода не соблазнился обществом юной красавицы, а предпочел остаться со своими воинами. К утру вернулись все.