Читаем Проктология счастья полностью

Правда, страдание это цивилизованный человек изо всех сил обыгрывает, придавая ему вид искусственный, облегченный, откровенно ментальный и неопасный (комедии, анекдоты и пр.). Но глубинная суть заявленного от этого не меняется: смех — это естественная завершающая фаза любого страдания. Именно — естественная, поэтому состояние, при котором страдание не завершается смехом, для человека абсолютно неестественно и глубоко чуждо его природе.

Немного смягчая вышесказанное, можно сказать, что смех — это показатель естественного завершения любого ментального конфуза. Пожалуй, от этого определения мы и будем танцевать дальше, как от печки.

Ну вот, сказать сказали, ментал, надо полагать, смутили, а смех-то где? Где обещанный результат конфуза? Мало, видимо, сконфузили, чуть позже попробуем еще раз. А пока давайте более детально разберемся в заявленном, ибо прозвучавшее в нем крайне важно.

«Человечество выжило только потому, что научилось смеяться», — с известной долей сарказма заявил некогда кто-то. Мы позволим себе повторить это высказывание, но уже безо всякой иронии.

В шестидесятых годах совсем недавно ушедшего века советский ученый, антрополог с мировым именем академик Б. Ф. Поршнев, исследуя особенности эволюции человеческого сознания, пришел к такому же выводу. По его словам, человек сумел выжить в сложнейший период своего становления только благодаря обретенной способности к ультрапарадоксальному состоянию сознания, а проще говоря — к абсурду. Абсурд — то есть состояние, возникающее при попытке совместить несовместимое, и есть начальное, причем совершенно обязательное условие возникновения смеха.

По мере усложнения социальных, а особенно межличностных отношений необходимость в принятии парадоксальных и неоднозначных решений нарастала лавинообразно. Ментал, зажатый в тиски достаточно убогих установок и предписаний, гордо именуемых традицией, периодически оказывался в тупике, превращаясь из точного инструмента в бесполезный «заглючивший» компьютер.

Когда нечто подобное происходит в «дикой» природе, животные часто впадают в ступор, вплоть до временного прекращения процессов жизнедеятельности, а при неоднократном повторении таких стрессовых состояний могут даже умереть. Компьютер в подобной ситуации нуждается в перезагрузке, то есть в сбросе программ, вызвавших в нем «внутренний конфликт». Человек же научился смеяться.

Грех не воспользоваться чужим грехом, — с довольным видом смеется Дурак.

Обратите внимание — человек научился смеяться в ответ на неразрешимые и крайне болезненные ситуации, по сути, он начал смеяться, чтобы не страдать, а часто — чтобы не умереть. Смех помогал ему обнулить возникший парадокс, как бы «сбрасывая» застрявшую в ментальном механизме энергию. Это крайне важный момент! «Обесточенный» смехом ментал на какое-то время словно выключался, прекращая реагировать и переходя на полноценное восприятие. Человек в таком состоянии восстанавливал целостность сознания, на мгновение возвращая себе утраченную божественность.

— Чем громче смех — тем ближе к Богу, — бдительно напоминает Дурак.

Именно это качество смеха, эту его способность, обозначим ее еще раз — умение обнулить, а по сути — укротить ментал, мы выносим на первое по важности место и считаем самой актуальной для духовной эволюции человека.

— Да здравствует ум! — восторженно вопит Дурак. — Именно он загоняет тебя в те тупики, где обитаю я!

То же, что до сих пор виделось основным и самым значимым, а именно — выработка при смехе эндорфинов, является всего лишь физиологической реакцией на абсурд, на ту боль и страдание, которые создает вечно конфликтующий и со всем не согласный ментал. Это просто анальгетик, услужливо предлагаемый нам гипоталамусом (отделом мозга, вырабатывающим эндорфины), задача которого — отвлечение от боли и страдания.

Складывается предельно парадоксальная ситуация: с одной стороны, эндорфины призваны отвлечь нас от ощущений, расцененных менталом болезненными, с другой — эти же эндорфины «глушат» ментал (как любой другой наркотик), растворяя его оценку, а значит, снимая болезненность «обменталенных» ощущений. Что позволяет их полноценно прожить!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Шопенгауэр как лекарство
Шопенгауэр как лекарство

Опытный психотерапевт Джулиус узнает, что смертельно болен. Его дни сочтены, и в последний год жизни он решает исправить давнюю ошибку и вылечить пациента, с которым двадцать лет назад потерпел крах. Филип — философ по профессии и мизантроп по призванию — планирует заниматься «философским консультированием» и лечить людей философией Шопенгауэра — так, как вылечил когда-то себя. Эти двое сталкиваются в психотерапевтической группе и за год меняются до неузнаваемости. Один учится умирать. Другой учится жить. «Генеральная репетиция жизни», происходящая в группе, от жизни неотличима, столь же увлекательна и так же полна неожиданностей.Ирвин Д. Ялом — американский психотерапевт, автор нескольких международных бестселлеров, теоретик и практик психотерапии и популярный писатель. Перед вами его последний роман. «Шопенгауэр как лекарство» — книга о том, как философия губит и спасает человеческую душу. Впервые на русском языке.

Ирвин Ялом

Психология и психотерапия / Проза / Современная проза / Психология / Образование и наука
Психология взрослости
Психология взрослости

Психология зрелости и психология старости — два раздела психологии взрослости, которым посвящена уникальная книга профессора Е. П. Ильина. Учебное пособие охватывает широкий круг актуальных вопросов, среди которых социально-психологические аспекты зрелого и старческого возраста, разновидности зрелости и ее влияние на профессионализм, «бальзаковский возраст», экзистенциальное акме, социальные функции взрослых, старение как процесс и его профилактика, а также многие другие. В конце пособия вы найдете полезные методики и подробный библиографический список.Издание предназначено для психологов, врачей, педагогов, социологов, представителей смежных специальностей, а также студентов вузовских факультетов соответствующих профилей.

Евгений Павлович Ильин

Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука