Прокурор по вызову

Пора Лидочке от этих нефтяников уходить куда-нибудь в более спокойное место. Разбираться со всеми их махинациями, отношениями внутри себя и с внешним миром можно до скончания века. А «темных личностей» и Братишко надо поставить на место раз и навсегда.

Кражу документов ей теперь не пришьют, а чтобы обвинить ее в смерти Шестова, нужны мотивы и улики. Идеальный мотив — деньги, они же могут оказаться и уликой.

И эти деньги надо найти.

В 17.10 Турецкий вошел в шикарный офис «Данко» на улице Энергетической. Предъявлять свое удостоверение вахтеру с автоматом он не стал сознательно, сообщил, что пришел к Скрыпнику.

У Скрыпника в субботу тоже был рабочий день. Он вышел на проходную, даже не попросив позвонившего ему охранника уточнить, кто именно к нему пришел. Фразы «к вам пришли» оказалось достаточно, чтобы побудить его оставить свои дела.

— Товарищ из прокуратуры, — многозначительно шепнул Скрыпник охраннику, увлекая Турецкого в недра фирмы.

На работе Скрыпник был более гостеприимен, чем дома. Проводил Турецкого в небольшой, но обставленный дорогой мебелью личный кабинет, предложил чаю и сигары.

— Как я понял, вы еще не закончили следствие?

— Нет, сам бы рад, — шумно прихлебывая чай, пожаловался Турецкий, — но надо же разобраться.

— В чем? — удивился Скрыпник. — Вы как будто уже пришли к выводу относительно вмешательства стихийных сил природы?

— Прийти-то пришел, но вот в чем загвоздка, понимаете. Стихийные силы природы они ведь на то и стихийные — напакостили один раз и успокоились. А у нас что?!

— Что?

— У нас какие-то темные личности бродят, рыскают вокруг дачи покойного, говорят, что они с работы, то есть отсюда. А когда доходит до объяснений: фамилии, должности, в каких отношениях с Шестовым состояли по службе, они вдруг сбегают.

Скрыпник был снисходителен, объяснил туповатому следователю то, что и так было, по его мнению, очевидно:

— Возможно, это обыкновенные мародеры. Дача пуста, хотели поживиться тем, что не догорело, а насчет работы придумали, просто не нашли лучшего объяснения для своего интереса.

— Как у вас все просто! — возмутился Турецкий. — А домой к нему они тоже мародерствовать приходили? Квартира не пустая, в ней сестра Шестова сейчас находится. Откуда они вообще адрес узнали? Зачем мародерам в бумаги его заглядывать? Они еще в компьютере желали покопаться. Какие-то слишком нетипичные у нас мародеры вырисовываются.

— Что вы от меня-то хотите? — вздохнул Скрыпник.

— Содействия следствию.

— А именно?

— Фирма, я смотрю, у вас солидная, — Турецкий забыл, что ни разу еще не чесал в затылке за весь разговор, и почесал, — отрывать людей от работы мне неловко, а разъяснить все для себя нужно непременно. Вот вы бы поспрашивали, или, может, вы и так знаете: кто из ваших сотрудников на пожарище ездил и к сестре покойного ходил. Если найдутся такие люди, честно признаются, зачем им это понадобилось, и окажется, что к пожару это никак не относится, значит, на том и поставим точку.

— А если не найдутся?

— Значит, будем принимать меры.

— Какие, простите, меры? — переспросил Скрыпник.

— Соответствующие, — веско заявил Турецкий.

Выйдя от Скрыпника, он наткнулся в холле на двух мило и громко беседующих дам. Прекрасное настроение от удачно сыгранной роли тут же улетучилось и уступило место безудержному бешенству — одну из дам он узнал. Это была Лада Рябец — репортерша, не раз светившаяся в программах Хмуренко.

Вторая — видимо, секретарша гендиректора этой конторы, размахивала ручками в кольцах и оживленно жаловалась:

— …О чем вы говорите, какая Швейцария? Шеф меня однажды в Нефтекамск взял. Зимой! Это был такой ужас. А в Швейцарию он только сам. Представляете, сколько это стоит?

— А сколько вы на благотворительность отчисляете! Я слышала, даже финансировали строительство детского дома…

— Да кого мы только не финансируем…

— Мне нужно постановление на арест Хмуренко, — заявил Турецкий с порога, ногой распахнув дверь кабинета Меркулова.

— За что? — вопросительно ухмыльнулся Константин Дмитриевич, глядя на «важняка» поверх очков.

— Он достал!!!

— С такой формулировкой и выписывать ордер?

— Выписывай с какой хочешь. Например, подстрекательство к убийству свидетеля или соучастие в убийстве.

— Может, ты присядешь? — предложил Меркулов.

— Зачем?

— Успокойся и объясни не торопясь, что, собственно, произошло за последние несколько часов?

— Не за последние несколько, а вообще. Он возомнил о себе черт знает что! Таких надо бить по рукам, а лучше по морде! А еще лучше — убивать!

— Но утром ты санкции не требовал, хотя это было бы понятно: удар из-за смерти важнейшего свидетеля. А сейчас, когда ты, наоборот, должен был бы окончательно успокоиться, ты вдруг рвешь и мечешь. Нелогично.

— «Логично», «нелогично», — отмахнулся Турецкий, — туфта это все! Не будет постановления о взятии под стражу, я его и так задержу на семьдесят два часа, пусть посидит в каталажке, поизучает преступный мир изнутри.

— Рассказывай, не ломайся, как он тебе в этот раз напакостил?

— Не буду! — Турецкий встал и направился к выходу.