Прокурор по вызову

Ильин расплылся в улыбке и начал произносить витиеватое приветствие, протискиваясь мимо застывшего в дверях Турецкого, но последний поймал его за локоть и оттеснил назад.

— Узнаёте эту женщину? — Турецкий сунул Борц фотографию под самый нос.

— Это Яна Кузнецова, моя школьная подруга. Мы шесть или семь лет не виделись, а неделю назад встретились в ресторане.

— Где она живет, знаете?

— Да, на Симоновском валу.

— А вторую женщину узнаёте?

— Нет. А-а-а! Это та, что с Замятиным по телевизору трахалась?!

— Пошли! — скомандовал Турецкий Ильину и, повернувшись к Борц, добавил: — Надеюсь вас не нужно предупреждать. Никому ни слова.

— Господи, да вся страна видела!

— И тем не менее! — Не пожелав вступать в долгие объяснения, Турецкий буркнул: — До свидания, — и сбежал по лестнице.

Кузнецова долго не открывала, минут десять, не меньше, но Турецкий, слыша в глубине квартиры шум, продолжал настойчиво звонить. Наконец шум переместился в прихожую.

— Ресторан «Россини», прошлое воскресенье, — напомнил он громко и, приблизившись к глазку вплотную, натужно улыбнулся.

Дверь открылась. Она узнала Турецкого, выключила миниатюрный пылесос и улыбнулась в ответ:

— Проходите! Как вы меня нашли? В «Россини» меня никто не знает…

— Искать — моя профессия, мадам, — сказал Турецкий утробным голосом, высоко подняв брови. Импровизация оказалась удачной.

— Инспектор Трэнтон, — в тон ему ответила Кузнецова.

— Вот именно! Старший следователь по особо важным делам Турецкий, Генеральная прокуратура. Меня интересуют три маленьких вопроса. Кто сдал киллеру адрес Калашниковой в Воскресенске, личность самого киллера, а также личность коллеги Калашниковой, работавшей с ней в паре тридцатого марта в клубе «Ирбис». Телерепортаж об этом вы, надеюсь, видели.

Увидев, что Кузнецова изменилась в лице, Ильин быстро захлопнул дверь и, крепко взяв ее за руки, предупредил:

— Без глупостей.

— Хорошо, хорошо, отпустите! — Кузнецова прошла в комнату плюхнулась на диван размером с половину футбольного поля и закурила, глубоко запрокинув голову и выпуская дым причудливыми кольцами.

— Очень красиво, — нетерпеливо заметил Турецкий, подождав до половины сигареты, — я бы даже сказал, очень сексуально. Но мы торопимся. И вам я посоветовал бы поторопиться с ответами.

— Про Светкину воскресенскую квартиру в первый раз слышу, — быстро заговорила Кузнецова. — Как ее убили? Хоть не мучили? Она страшно боли боялась…

— Нет, снайпер работал. Продолжайте.

— В «Ирбисе» они с Русей Лагуш трудились, меня не брали. — Она усмехнулась невесело и раздавила окурок в пепельнице с таким выражением, как будто свернула голову мелкому зверьку. — Конкуренции опасались… Ну и слава богу! Как показали их по телику — они первым делом перегрызлись, а потом ударились в бега. Светка куда как умнее была — и то не убереглась. А Руся заявилась наверняка к тетке и заперлась в чулане, думает, никто ее там не найдет!

— А где ее тетка живет?

— Здесь, в соседнем доме.

— Хорошо, последний вопрос, — Турецкий перешел почти на приятельский тон, — кто был с ними тридцатого, кроме Замятина? Кто вообще в «Ирбисе» бывал, они вам рассказывали?

— Нет. Тайна фирмы. А может, Шмидт пригрозил им, что почикает, если протреплются.

— А вы знаете Шмидта?

— Что значит «знаю»! Его пол-Москвы знает. Лично мы не представлены.

— А как Калашникова и Лагуш на него вышли?

— Вышли! — Кузнецова фыркнула. — Подцепил их, наверное, однажды. Ну и оценил по достоинству.

— Понятно. Вы свободны завтра в первой половине дня?

— Есть деловые предложения?

— Есть. Подъедете в Генеральную прокуратуру, оформим протокол допроса. А сейчас проводите нас к Лагуш.

— Нет!

— Да. Вы же сами сказали, что она заперлась в чулане, никому не открывает и вообще у нее одна извилина. Вот вы ей мягко, по-женски объясните, что чем подробнее она нам все расскажет, тем живее будет. Можете разобрать пример с Калашниковой для убедительности.

Хмуренко. 11 апреля. 14.00

— Гм-гм. Вот что значит Европа. Не успели прилететь, уже кашель прошел, — сказал Хмуренко довольно.

С самого утра он охрип, говорить мог только шепотом, и то с превеликим трудом. Поэтому ни в Шереметьеве, ни в самолете он не перекинулся с Ладой и оператором ни словом, только красноречивым жестом указал на простуженное горло. Оператор, правда, сам был редкостным молчуном, а с Ладой поговорить было необходимо.

— Поздравляю, Александр Сергеевич, с исцелением главного органа. — Лада вертелась как заводная. — Швейцария мне заранее нравится. Где Веня? Он нас встречает? Вообще я жажду инструкций. Мы едем или ждем кого-то?

Вениамин Легенький (для коллег просто Веня), сотрудник центральноевропейского бюро ОРТ, ждал их у выхода из аэропорта. Хмуренко вчера предупредил его о своем прилете и попросил организовать несколько встреч.

— Куда едем? — справился Веня. — К коммунисту, в офис, в «BenOil» или вначале в гостиницу?

— Давай к коммунисту, — поразмыслив, решил Хмуренко. — Нужна колоритная зарисовочка «по ленинским местам».