Прокурор республики

Он обернулся, чтобы вызвать конвой. По набережной к мосту мчались грузовики с вооруженными красногвардейцами. Упавшим голосом поручик приказал юнкеру, стоявшему поодаль:

— Наведите мост.

Первое, что услышал Крыленко, возвратившись в Смольный, — это звонки телефонов.

— Работают?!

Подвойский, не отрываясь от карты, ответил:

— У нас — да. У них — нет. Телефонная станция взята. Зимний полностью отключен.

Вошел Свердлов.

— Последняя сводка?..

Ответил Крыленко:

— Город переходит в наши руки, Андрей.

Свердлов улыбнулся. На какое-то мгновение ему вспомнилось, наверно, время, когда он был «Андреем»: ссылки, побеги, конспирация… Снова ссылки. И снова побеги. Все это было так недавно — каких-то девять месяцев назад. Но с тех пор прошло не просто девять месяцев — историческая эпоха.

— Чем располагает противник?

Антонов-Овсеенко, близоруко уткнувшись в бумажку, стал докладывать обстановку:

— Зимний дворец охраняют шестьсот девяносто шесть юнкеров и семьдесят пять солдат. С ними тридцать семь офицеров.

— Оружие?

— Пять бронемашин, девятнадцать пулеметов, шесть орудий. Винтовок около семисот.

— На какие резервы могут рассчитывать?

— Школа прапорщиков Северного фронта обеспечит максимум триста штыков, школа прапорщиков инженерных войск — пятьсот.

— Добавьте женский батальон — он прибыл сегодня из Левашова, — сказал Подвойский.

— А части, снятые с фронта?

Крыленко только что получил новые сообщения о блокировании революционными войсками подступов к восставшему Петрограду.

— В Выборге задержана Пятая кубанская казачья дивизия, в Пскове кавалерийские части, в Царском Селе — ударные батальоны. Первый, четвертый и четырнадцатый казачьи полки сами отказались от выступления.

На усталом лице Свердлова мелькнула удовлетворенная улыбка. Он подошел к Крыленко, положил руку на его плечо.

— Ну что, Абрам? Это будет последний?..

— И решительный, Андрей… — очень тихо проговорил Крыленко. И вдруг его пронзила тревожная мысль. — Что с Ильичом? — Он знал, что шпики наводнили весь город, что за Лениным погоня.

— Владимир Ильич в надежном месте, — успокоил Свердлов.

В надежном месте — на квартире депутата Петроградского Совета, большевички Фофановой, подчинившись категорическому требованию ЦК не покидать своего убежища, Ленин писал в Смольный ближайшим товарищам и друзьям: «…Положение донельзя критическое… Нельзя ждать!! Можно потерять все!!. Надо, чтобы все районы, все полки, все силы мобилизовались тотчас… История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все…»

…Крыленко обернулся и невольно отпрянул: не может быть!.. В дверях стоял Ленин. Он держал в руке стул.

— Я вам не помешаю, товарищи?

— Владимир Ильич, как вы добрались?

— На трамвае, — невозмутимо ответил Ленин. — Сели мы с товарищем Рахья и доехали. И, представьте себе, никто по дороге меня не узнал. Или просто никому нет дела до какого-то там старичка в поношенной кепке?

…Ночью пришло известие: все узловые пункты города взяты.

В руках Временного правительства остались только Зимний дворец, Главный штаб военного округа и Мариинский дворец.

Наступал последний день старой эры.

Утром двадцать пятого октября главный начальник Петроградского военного округа полковник Полковников зашел в телеграфную кабину на чердаке военного министерства, где помещался аппарат прямого провода, связывавшего столицу со ставкой Верховного главнокомандующего. Плотно закрыв за собой дверь, он продиктовал телеграфисту сообщение чрезвычайной важности:

«Доношу, что положение в Петрограде угрожающее… Идет планомерный захват учреждений, вокзалов, аресты. Никакие приказы не исполняются. Юнкера сдают караулы без сопротивления. Казаки, несмотря на ряд приказаний, до сих пор из своих казарм не выступили. | Сознавая всю ответственность перед страною, доношу, | что Временное правительство подвергается опасности потерять полностью власть, причем нет никаких гарантий, что не будет попытки к захвату Временного правительства. Главнаокр петроградский полковник Полковников».

Телеграфист, молодой офицер, кончил стучать ключом и молча ждал дальнейших приказаний. Полковник неподвижно сидел, прикрыв ладонями глаза. Потом сказал:

— Поставьте гриф: «Совершенно секретно». Так…

Надеюсь, вы понимаете, мой мальчик, значение телеграммы, которую вы сейчас передали. Вы ведь умеете хранить военную тайну?..

Через полчаса текст телеграммы «главнаокра» — тарабарские сокращения стали прочно входить тогда в разговорный язык — лежал на столе члена Военно-революционного комитета Николая Крыленко. Это была, в сущности, не просьба о помощи, а крик отчаяния. Полковник был довольно точно осведомлен о том, что происходит в столице. И не строил себе никаких иллюзий.

Ленин, Дзержинский, Свердлов, Урицкий и другие руководители восстания проводили срочное совещание.

Крыленко тихо вошел, положил телеграмму перед Ильичом.

Ленин быстро пробежал ее глазами, потом прочитал вслух.