Прокурор республики

— Заметьте, товарищи: «Нет никаких гарантий, что не будет сделано попытки к захвату Временного правительства». Какой забавный оборот речи!.. Что верно, то верно: никаких гарантий нет…

…Штурм Зимнего был назначен на вечер. В последний раз Крыленко решил объехать район, где два-три часа спустя должны были развернуться бои, проверить расположение частей, увидеть не на карте, а наяву позиции армии, которая готовится к решающей атаке.

Обычно шумный и многолюдный в эти часы, город казался вымершим. На улицах не было ни души. Машина, в которой ехал Крыленко, одиноко чернела на пустынной глади широких набережных и проспектов.

Вот Литейный мост… Зимняя канавка… Мойка… Екатерининский канал… Конюшенный… Невский — до Адмиралтейства и Морского экипажа. Боевые части революционных войск вместе с красногвардейцами несли вахту на закрепленных за ними позициях, ожидая боевого сигнала. На Неве замерли военные корабли. Время от времени, разрезая тишину, по булыжникам Невского громыхали броневики да подтягивались к Зимнему трехдюймовки.

Наступила уже полная темнота, только Зимний дворец ослепительно сверкал огнями. Крыленко остановил машину на Миллионной улице — царский дворец выходил туда боковым фасадом. Неподалеку тихо разговаривали несколько человек. Крыленко узнал голос Чудновского, одного из руководителей штурма. Он окликнул его:

— Григорий, это ты?

— Крыленко?!

Мимо, тяжело стуча сапогами, пробежали трое солдат. Донеслись обрывки слов: «…ранили», «заявил, что будет стрелять…»

— Вот, прочитай, — сказал Чудновский и чиркнул спичкой. Стоявшие рядом красногвардейцы заслонили пламя от ветра. — Ультиматум… А вдруг обойдется без крови…

— «…Временное правительство объявляется низложенным, — читал Крыленко. — Вся власть переходит в руки Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Зимний дворец окружен революционными войсками. Орудия Петропавловской крепости и судов… наведены на Зимний дворец… Именем Военно-революционного комитета предлагаем членам Временного правительства и вверенным ему войскам капитулировать…

Для ответа вам предоставляется двадцать минут…»

— Ультиматум послан? — спросил Крыленко.

— Нет еще… Подождем до без десяти минут семь…

— Кто передаст?

— Я сам, — ответил Чудновский.

Они обнялись. Крыленко пошел в направлении Главного штаба. Оттуда были хорошо видны поленницы дров вдоль Зимнего дворца — за ними прятались юнкера.

…Он был уже близко от Смольного, когда за спиной глухо раздались орудийные выстрелы.

Значит, ультиматум отклонен.

Начался штурм…

В актовом зале Смольного близился час открытия Второго съезда Советов.

Горели огромные белые люстры. На скамьях и стульях, в проходах, на подоконниках, на краю сцены — всюду сидели люди, представители рабочих и солдат многомиллионной России. В спертом воздухе висел синий табачный дым. То в одном, то в другом конце зала вспыхивали революционные песни…

А этажом выше ни на минуту не прекращал своей работы Военно-революционный комитет, державший з руках все нити восстания.

Посреди ночи в Смольный прибыл связист-самокатчик. Его встретил Подвойский.

— Слушаю, товарищ… — Волнение сжало горло.

— Зимний взят. Временное правительство арестовано.

Подвойский бросился в соседнюю комнату. Склонившись над столом, Ленин что-то торопливо писал. Это был проект Декрета о земле.

— Все кончено, Владимир Ильич! — крикнул Подвойский.

— Что вы сказали, товарищ Подвойский? — спросил Ленин, продолжая писать.

— Все кончено… Зимний взят…

Ленин поднял голову, встал. Минуту-две он молчал.

— Все кончено, говорите вы? Все только начинается!..

На фронт полетели телеграммы с известием о победе восстания.

Съезд ждал ответа фронтовиков. Поддержат или взбунтуются? Перейдут на сторону революции или двинут против нее войска?

Ночь была уже на исходе, когда в дверях огромного, как завод, гудящего зала появился человек в черной кожаной куртке. Продираясь сквозь толпу заполнивших проход делегатов, он стремительно направлялся к трибуне, зажав в кулаке листок.

«Крыленко! Крыленко!» — пронеслось по рядам.

— Слово для экстренного сообщения имеет товарищ Крыленко.

— Телеграмма! — Его мощный голос прогремел над притихшим залом. Товарищи, пришла телеграмма с Северного фронта.

Это был фронт самый близкий к Петрограду, от его решения во многом зависела судьба революции.

— Двенадцатая армия приветствует съезд Советов и сообщает о создании Военно-революционного комитета, который взял на себя командование фронтом!..

Делегаты повскакали со своих мест. Крыленко стоял на трибуне, прижимая телеграмму к груди, и чувствовал, что не в силах сдержать слез.

Было пять часов семнадцать минут утра…

К трибуне подошел Луначарский и прочитал воззвание к народу, которое только что написал Ленин:

«Съезд берет власть в свои руки.

Да здравствует революция!»

Стены были готовы обрушиться от оваций. Делегаты запели «Интернационал».

«Стояла тяжелая холодная ночь. Только слабый и бледный, как неземной, свет робко крался по молчаливым улицам, заставляя тускнеть сторожевые огни.