Прокурор

— Стресс стрессу рознь, — заметил Борис Матвеевич. — Тепличные условия тоже вредны. Человеку борьба необходима, без нее он, как улитка, выковырни из раковины и бери голыми руками… Довоспитаешься ты, неожиданно напустился он на свою жену. — Вырастут наши оболтусы улитками…

— Нашел время! — сердито откликнулась Лиля. — Лучше подумай, как помочь Захару.

— Послушай, старик, потерпеть можешь? — обратился Межерицкий к Измайлову.

— Смогу.

— Надо, брат-мичуринец… Галина, помоги ему надеть рубашку. Отвезем твоего благоверного домой…

Межерицкий вышел.

— За каким чертом он заставил тебя возиться с этими проклятыми бревнами! — сокрушалась Лиля.

— Только при нем не ляпни это, — попросил Захар Петрович. — Не видишь, он и так переживает…

Межерицкий подогнал свой «Запорожец» к палатке. Галина села на заднее сиденье. Долго пристраивала Захара Петровича, чтобы поменьше чувствовалась тряска.

Борис Матвеевич вел машину с предельной осторожностью. Но все равно каждый ухаб, каждая выбоина отдавались резкой болью.

— Значит, ты считаешь, это у него от нервов? — допытывалась Галина у Межерицкого.

Тот посмотрел через плечо на Измайлова:

— Скажи, у тебя нет никаких неприятностей?

Захар Петрович процедил сквозь зубы:

— Вроде нет…

А сам подумал: «Знал бы Борис, в каком нервном напряжении живу я последние недели. И еще этот приезд Авдеева…»

— Может, в горкоме намылили голову? — продолжал расспрашивать Межерицкий.

Измайлов отрицательно покачал головой.

— Брось, Захар, — в сердцах сказала Галина. — Это, конечно, твоя работа. Думаешь, я не вижу? Ты совершенно измотан. Просто не хочется иной раз спрашивать тебя, растравлять… Тут не то что радикулит… — Она не договорила и тяжело вздохнула. — Скажи хоть ты ему, Боря, поберечься надо.

— Видишь ли, Галя, у меня есть своя точка зрения. Прости, пожалуйста, но я ведь врач. И как раз по этим самым нервам… Все вокруг твердят: жизнь пошла такая — просто с ума можно сойти. Скорости, нагрузки, стрессы… Мне так и хочется спросить: а будет ли другая? — Он помолчал и сам ответил: — Нет, не будет. Суматошнее, быстрее, сложнее — да. О спокойствии забудьте, товарищи…

— Так что же делать? — спросила Галина.

— Закалять свою нервную систему. Как закаляют организм от простуды. Для этого надо не уходить от жизненных трудностей, а идти им навстречу, преодолевать их… Так я говорю, Захар?

— Наверное, — откликнулся Измайлов.

— Ученые считают, — увлекшись, продолжал Межерицкий, — есть четыре типа нервных нагрузок. Первая — тренирует, закаляет. Вторая тоже полезна, но при условии, что кончается разрядкой. Третья уже вредна. Четвертая и вовсе приводит к болезни, к неврозам…

— А как отличать эти самые третью и четвертую степени? — спросила Галина. — Что это такое?

— Понимаешь, нервная нагрузка, это по существу сложная ситуация, конфликт, из которого мы должны найти выход. И если мы активно, я подчеркиваю, активно, ищем выход, это полезно для организма. А вот когда выхода вообще нет и мы лишь пассивно ждем, чем все кончится, — дело дрянь. Считай, это и есть третья и четвертая степени. Тогда наши мысли, наши эмоции нас съедают, разрушают нервную систему, физическое здоровье… Отсюда и инфаркты.

Видя, что на Измайловых его объяснение произвело не то действие, которое он ожидал (и Галина, и Захар Петрович приуныли, впрочем, каждый сообразно своим мыслям), Межерицкий сказал как можно бодрее:

— Вывод: тебя загнали в угол, а ты иди напролом. Пусть синяки, пусть ссадины! Пробьешься, тогда тебя уже ничем не возьмешь. Даже динамитом…

«А если ты не знаешь, с чем и как бороться?» — хотел спросить Измайлов. Он постоянно думал о своем дамокловом мече — этой истории с Мариной и ее мужем. И вынужден был признать: пока ему оставалось лишь сидеть сложа руки и пассивно ждать…

Приехали домой, Межерицкий сделал Захару Петровичу новокаиновую блокаду, затем заставил полежать в теплой ванне и расслабиться. Потом натирание едкой пахучей мазью и постель с грелкой на пояснице.

— Как ты считаешь, надолго я? — спросил Захар Петрович, когда Межерицкий, дав последние наставления, собрался возвращаться в Матрешки.

— Сказал слепой: побачим, — неопределенно ответил тот.

* * *

Вопреки опасениям жены на следующий день Захар Петрович уже мог самостоятельно передвигаться по комнате. Благодаря приступу радикулита он сделал любопытное открытие для себя: почти все их знакомые в том или ином возрасте имели «удовольствие» испытать то, что испытывал теперь Измайлов. И у каждого было свое «волшебное» средство начисто и быстро избавиться от этой болезни. Чего только не предлагали: подвязывать к пояснице рубленую собачью шерсть, мазать больную область медом с горчицей, прикладывать кусок эбонита и просто висеть на руках, чтобы растянуть позвонки, зажавшие нерв…

В воскресенье вечером Межерицкий привез из Матрешек свое семейство и Володю.

— Ты молодец, — сказал он Захару Петровичу после осмотра. — Я уже собирался забрать тебя в больницу.

Измайлов воспрял духом. Но Борис Матвеевич охладил его пыл:

— Полежи дома. Хотя бы с недельку.