Прокурорская крыша

Сергеич показал тюбики. Врач понимающе качнул головой. Правильно сделали, потому что вовремя. И повязка вполне нормальная.

Сына положили на носилки. Двое сотрудников подхватили их и понесли к выходу. Медсестра торопилась рядом, стараясь держать капельницу выше тела.

– Я с вами!

Сергеич метнулся следом.

– Вам надо остаться, – потребовал Гаевой…

– Алексей Иванович…

Тот не хотел понимать.

– Это же мой сын…

Подполковник оказался неумолим:

– Раненому могут помочь только врачи. Не надо им мешать. Расскажите нам, что здесь случилось…

Рация в машине громко пропищала, и голос торопливо сообщил.

– Церковь оцеплена – что будем делать?

– Ждать! – крикнул подполковник, обернувшись к Дранице. – Передай им… без меня не начинать.

Сергеич торопливо рассказывал, как было дело. Скорее всего, снайпер понял, что за ним наблюдают. Николай тоже стрелял, но не попал. Вероятно, винтовка оказалась непристреляна.

– Понятно… Будьте на месте. – Гаевой торопился. – Не следует вам туда пока что ходить. Мы вас позовем позже. Возможно, там будет бой. Нам еще не известно, сколько там на самом деле человек. Возможно, там целая банда…

Проговорил и прыгнул в «Волгу». Остальные сели в «Уазик» Драницы. Хлопнули дверями и поехали вдоль линии, разрывая темноту фарами. Как быстро стемнело. А ведь когда возникла перестрелка, было еще светло.

Сергеич вошел в дом и поднялся на второй этаж. Снова взял в руки бинокль и стал наблюдать в сумерках за строением. Когда-то давно в эту церковь ходили молиться. Сергеич не помнил. Этого не было на его веку. Церковь к тому времени, когда он стал себя помнить, уже была закрыта. Крепкое кирпичное здание отдали вначале под склад, потом и вовсе о нем позабыли, и здание стало ветшать. Стальную крышу со временем истрепало ветром, а на сырой стене проросло деревце неизвестной породы.

В бинокль почти ничего не видно. Вспышки фонарей. Людские фигурки. Только бы сын выкарабкался у Сергеича. И только бы это у него было в последний раз.

Сергеич с фонарем поднялся на чердак и, ухватив рукой винтовку, стал пятиться назад, не распрямляясь. Узко в помещении. Доски ощетинились гвоздями.

Лушников сунул ладонь под ворот рубахи – почему-то саднило загривок, и провел по мокрому телу. Вынул ладонь – вся в крови тоже. Значит, на гвоздь наткнулся. Некогда замечать было.

С биноклем на ремешке и винтовкой в руках спустился на первый этаж, вышел на улицу. Затворил дверь на замок и пошел вкруговую к храму. Все равно ему не откажут. И в лоб не стукнут. У него все-таки сын сегодня пострадал – должны понимать. Цезарь прыгал рядом, поскуливая, и словно бы тоже торопил.

Обошел сады с северной стороны и вышел на проселочную дорогу. Справа лес и река. Слева сады. Вдалеке колокольня маячит. Гаевой так торопился, что даже не спросил про винтовку. И другие никто не спросили. Выбило у всех из памяти.

Лушников подошел к пустынному перекрестку. Остановился. Потом сошел с дороги и сел у обочины в траву. От бугра тянуло холодом, и он снова встал. Не сезон валяться пока что. Приблизил винтовку к глазам: так и не поставил оружие на предохранитель. А ведь военным был человеком когда-то.

Глубоко вздохнул и пошел в сторону реки. Сошел с дороги на тропку и вскоре, виляя меж деревьев, вновь оказался на опушке. Метрах в ста от строения. Приземистая сосна все так же стоит впереди, раскинув темные сучья.

Сергеич подошел к дереву и положил в развилку ствол оружия. Словно бы специально для стрельбы приспособлено место. Прильнул к окуляру. Видно как на ладони, хотя и темно. Народ застыл вокруг. Машины стоят по углам. Лица белеют в кустарниках. Однако внутрь входить никто не торопится. Нарваться можно либо на пулю, либо на растяжку.

Стены. Деревцо на стене. Над самым входом. Дверей с боку не видно. Возможно, они изнутри прикрыты и даже заперты. Зато видно все здание. С углами и выступами.

С углами и выступами. Сергеич внимательно присмотрелся. Казаться в последнее время стало. Рябь в глазах после проклятых лекарств. И с этим поделать нельзя ничего. Физические законы. Рождаются дети. Крутится земля.

Ни хрена ему не показалось. Повел прицелов влево и тут увидел на уровне карниза неясный силуэт. Кто-то двигался к углу от купольного перекрытия. Лежа и очень медленно. В черной одежде и шапочке, закрывающей лицо. Голова поднялась, и Сергеич понял, что это маска. С узкой щелью для обоих глаз. Та самая, которая недавно смотрела в его сторону с колокольни.

У Лушникова взмокла спина. Улита ползла в правильном направлении – здесь образовывался угол, так что со стороны входа, если смотреть вдоль стены, ничего не видно.

Церковь – своеобразное сооружение, со множеством внешних углов и перепадов поверхностей, так что этот, что прилип к карнизу, рассчитал верно. Только до этих вот не доходит пока что. Собрались кучами и токуют, словно бы глухари.

– Очнитесь, мужики, – зашептал Сергеич. – Что вы делаете!..

Поздно взывать к совести. От карниза торопливой змеей юркнула книзу веревка. Туда, где сплошные заросли бузины и мелкого сосняка. Где годами некошеная трава.