Прокурорская крыша

– Вот и звони сама. Думаю, дня через два меня здесь точно не будет. Сома хочу ловить – сил нету никаких, как заразила меня картина. И этот участковый особенно. Который на родину приехал.

Точно. Все перепутал. Филькина жалостливо посмотрела Сергеичу в глаза. Страшные провалы в памяти. Абсолютное невнимание. Нельзя в таком виде одному ходить.

– Женился бы да жил себе с какой-нибудь… – тонко намекнула. – Раз со мной не захотел.

– Увы, Тамара. – Дед поднял кверху нос. – Кроме тебя мне уже никого не надо. Если ты не возражаешь, пойду я. Страдать потихоньку в одиночестве. Звони, как только приобретешь… как ее… мобилу…

Развернулся и зашагал, припадая на обе ноги. Щемит, значит, сердце у человека, если под окнами оказался. Конечно, не в том возрасте, чтобы серенады под окнами петь, но способен поддержать в трудную минуту. Военная пенсия к тому располагает.

Филькина вернулась домой, сняла куртку и села перед зеркалом. Чем не красавица. И сексуальна, говорят. Но нет в жизни счастья. Хотя бы с тем же дедом. Приехал сынок, и все напрочь исковеркал. А ведь она тоже достойна лучшей доли. В детстве мечтала о принце в золотой короне. На деле оказались одни алкоголики.

Лушников не выходил из головы. Собирается ловить сома. Дурак. Какие теперь сомы, когда в прудах одни лягушки квакают, тараща глаза от натуги. А ведь там действительно имеется речка. В Волгу впадает. Кругом густая лесистая местность. Речка глубокая, омут на омуте – вот его и потянуло. Прошлым летом не раз ночевали на даче, и Лушников словом не обмолвился, что родом из той самой деревни, которая рядом стоит. Значит, не приходилось.

Она встала и подошла к шкафу. Вынула дочерин сотовый телефон с зарядным устройством. Потом достала из сумочки записную книжку и стала набирать номер.

– Алле. Нотариус? Хотелось узнать, не отменено ли завещание?

Ее успокоили. Завещание до сих пор в силе.

Следующим был звонок Лушникову. Дыхание у Тамары было глубоким. В самую трубку.

– Саша… Я тут подумала и решила, что не могу без тебя. Может, простишь меня? Просто так? Возьми и прости, как прощают только очень щедрые люди…

В самую точку попала. В тот самый момент, когда никто не мешал. Опять ей везло.

– Тамара, – промямлил Сергеич. – Ты же знаешь, кто ты для меня на самом деле. И если бы не обстоятельства…

– Какие? Разве же не ясно, что мы сами их для себя создаем, будто из глины вылепливаем?… Конечно, это опять всего лишь наши мечты. Но мечты не сбываются сами по себе – их надо догонять.

Проговорила и удивилась. В ней неожиданно проснулся философ.

– Если решишься ехать, то дай знать. Я непременно с тобой. Хочу все бросить и начать новую жизнь. С нуля.

– Хорошо, но смотри! Чтобы никому! – пробурчал Лушников и отключился. Пошел принимать те самые таблетки, сказал, которые остались от Тамары.

А к вечеру Александр Сергеевич снова пропал из дома. Вышел на пять минут прогуляться и где-то запропастился. Шум подняли опять те же Гирины. Уляхин Николай подключился к ним на более позднем этапе. Часа через два, когда те окончательно выдохлись. Уляхин пришел, уселся на скамью у ворот рядом с супругами Гириными и стал громко костерить человеческого самца за половую невоздержанность. Того самого, которого Адамом зовут.

Народ шел мимо и удивлялся. Некоторые останавливались. Молва моментально разнеслась по округе. Опять, кажись, понесло дядю Саню Лушникова. В родные края на дачу собрался. Сома ловить. Именно только его. В Крестовые Городищи. Собрал припас и тихонько смылся. Ничему не научила человека жизнь. Сома ему подавай. Как бы сам на корм не ушел к усатому…

Народ жалел старика. Ополоумел, выходит. На улице без фуфайки не обойтись, а этого понесло. Была бы Ирина жива – разве же она ему позволила бы. Надо идти к его молодой жене и хоть той рассказать. Говорят, живет в общежитии не так далеко.

И ближе к ночи, как раз после бразильского «Клона» собрались трое старушек и зашагали асфальтовой тропинкой.

Пришли, позвонили в дверь. Тамара вышла, заспанная. Выслушала сообщение и вновь развернулась к двери.

– Какое мне дело теперь до него, – хрипнула голосом. – Чо хочет, то пусть и делает. Нашли тоже ровесницу…

И скрылась за дверью.

Женщины качнули головами и развернулись. Среди них была и Гирина Настасья.

– Видали штуку? Словно бы он ей никто…

Пришли к дому.

– Придется опять караулить квартиру, – произнесла Анастасия. – Как будто у нас своих дел нету…

Постояли с часок, удивляясь и ругая одинокого бездумного человека, и разошлись. Наверно так и должно быть у одиноких. Через пень колоду…

Глава 22

Александр Сергеевич жил на даче четвертый день.

– Никому я не нужен, – жаловался он соседям. – Сын уехал в командировку. Гражданская жена, с которой жил до этого, тоже бросила. Знать не хочет. А все из-за чего? Из-за квартиры. Я ведь все подписал ей. Казалось бы, что еще надо человеку!..

Соседи кивают, повиснув на городьбе.

– В меня же здесь стреляли, – вдруг вспоминает Лушников. – С улицы из пистолета. А может, из пугача из какого. До сих пор по судам таскают, потому что пришлось с ружьем отбиваться…