Пролетая над пучком петрушки

– Что вы можете о них сказать? Представляют они какой-то серьезный интерес?

Миллер придвинул бронзовую настольную лампу, достал из ящика стола лупу и принялся изучать предмет. Леня терпеливо ждал. Специалисту нельзя мешать, это он знал по себе.

Наконец Иван Францевич отодвинул часы, убрал лупу и поднял глаза на Маркиза.

– Леня, что именно вы хотите услышать?

– Хотелось бы знать, насколько эти часы ценные. Скажем, могут из-за них убить человека?

– Леня, вы знаете, я всегда отвечаю за свои слова. Не возьмусь судить о том, в чем не разбираюсь.

– Но это ведь как раз по вашей части, – начал Леня.

– Ничего подобного. Я действительно разбираюсь в драгоценных камнях, в огранке бриллиантов, не спутаю «голландскую розу» с обычной бриллиантовой огранкой или с «маркизой», а топаз с раух-топазом. Но часы – часы, Леня, не мой профиль. Как золотое изделие они не представляют собой ничего особенного, красная цена – пять-семь тысяч долларов. А как часы – это вам лучше обратиться к специалисту. Возможно, это какой-то редкий экземпляр, работа знаменитого мастера или что-то в этом роде. Я посоветовал бы вам поговорить с Константином Соловушкиным.

– А где его найти, этого Соловушкина?

Миллер достал из того же ящика стола записную книжку (он не доверял современной технике и нужные телефоны записывал по старинке), пролистал ее и протянул Лене листок с номером мобильного телефона.

– Можете сослаться на меня.

Леня поблагодарил и покинул квартиру ювелира. Парфеныч со Штормом проводили его до самых дверей.

На улице Леня первым делом набрал номер часовщика.

– Это Константин? – Голос в трубке, как ему показалось, слегка задыхался.

– Допустим, Константин, – ответила трубка. Говорившего заглушали какие-то странные звуки – скрежет, треск, скрип.

– Константин, – Маркиз попробовал прорваться сквозь этот шум, – можно с вами поговорить?

– Поговорить? – удивились там. – О чем?

– Я хотел бы показать вам часы.

Из телефонной трубки снова донесся скрежет.

– Не раньше пятнадцатого февраля! – Человеческий голос наконец прорвался сквозь шум.

– Пятнадцатого февраля? – изумился Леня. – Но сейчас же сентябрь! Нельзя ли встретиться раньше?

– Раньше у меня все время расписано. – Константин чем-то пошуршал и проговорил снисходительно: – Что ж, кажется, я действительно смогу выкроить время раньше.

– Когда? – оживился Маркиз.

– Двенадцатого февраля. Но вам придется приехать ко мне в половине восьмого утра. У меня будет для вас сорок минут.

– Какая досада, – протянул Маркиз. – Я никак не могу столько ждать.

– Дело ваше, – посуровел Константин. – А сейчас, извините, я занят.

– Но мне посоветовал обратиться к вам Иван Францевич Миллер…

– Что? – Голос в трубке стал намного приветливее. – Вас направил ко мне Иван Францевич? Что же вы сразу не сказали?

– Я просто не успел..

– Хм, в таком случае вы могли бы подъехать прямо сейчас к Думе?

– К башне на Невском? – уточнил Леня.

– Именно, угол Невского и Думской улицы. Спросите охранника, он направит ко мне.

По дороге Леня вполголоса напевал старинный романс:

Не слышно шума городского,
На думской башне тишина,
И на штыке у часового
Горит полночная луна.

Через полчаса он подъехал к знаменитому зданию рядом с Гостиным Двором. Охранник, у которого Леня спросил, где найти Константина Соловушкина, посмотрел на него с недоумением:

– Это какого такого Константина? Который из законодательного собрания? Так он сюда приезжает только по понедельникам.

– Нет, этот Константин занимается часами.

– Ах, часовщика! Что же вы сразу не сказали? Поднимайтесь по этой лестнице. – Охранник открыл перед Маркизом неприметную дверь, за которой начиналась железная винтовая лестница.

Маркиз бодро двинулся вверх по ступенькам.

Вскоре он услышал шум над головой. Чем выше он поднимался, тем громче становился этот шум. Ясно, это был тот самый механический скрежет, который мешал ему говорить по телефону.

Наконец лесенка вывела его на длинную галерею, которая опоясывала часовую башню изнутри. Теперь над ним возвышались огромные шестеренки, рычаги и прочие часовые внутренности. Все это крутилось, раскачивалось и двигалось, издавая ритмичный скрежет.

– Это вы от Миллера? – Голос звучал откуда-то сверху.

Леня запрокинул голову и в самой глубине часового механизма разглядел невысокого человека с густой растрепанной шевелюрой. Человек был в черном рабочем комбинезоне и клетчатой кепке. Он ловко сидел на раскачивающемся часовом анкере, как ковбой в седле мустанга, и время от времени ударял молотком по зубцам огромной шестерни.

– Да, это я! – Леня постарался перекрыть стук и скрежет часового механизма.

– Подождите минутку, я сейчас спущусь. – Часовщик еще раз ударил молотком по шестеренке, затем ловко перепрыгнул с анкера на неподвижный железный рычаг, соскользнул по нему, как гимнаст по шесту, и приземлился на галерее рядом с Маркизом.

Маркиз наблюдал за ним с восхищением – как бывший артист цирка он не мог не оценить такую ловкость.

– Константин, – представился часовщик и протянул руку.

– Леонид, – ответил Маркиз.