Пролог

отношением к Кодексу. А уж лежалый товар подсунуть, за счастье вовсе? - и

подмигнул снова, как Элизонда.

Зигурда затрясло от праведного гнева, где ж это видано! Его, купца по рождению и

по крови смеет обвинять во лжи, повелитель лжи. Если сон это, проснуться бы.

Винища вон сколько хватанул, когда взбешенный зашел в шатер, вот оно с голодухи

теперь такие страсти и творит с разумом. Никто и никогда не может обвинять купца

в отступлении от Кодекса Торга, который краток и гласит: не обсчитай, не обвесь, не

укради, не отрави, не солги, не завидуй, не откажи в кредите. Не было еще в истории

Мира купцов, нарушивших эти семь заповедей. Хрон откровенно издевался, скаля

острые треугольные белоснежные зубы, покусывая губы, все в мелких шрамах от

этих укусов. Из прокушенных ранок на подбородок начала медленно стекать черная

196

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

дымящаяся жидкость. Зигурд вздрогнул от увиденного, не настолько богата его

фантазия, чтобы во сне показать то, что он не мог себе даже представить – эти

белоснежные треугольные зубы тому доказательством. Хрон протянув руку, указал

на показавшийся призрак Торга, переминающийся с ноги на ногу, как малое дитя,

желающее справить нужду. Торг был бледен и грустен. Безмолвен и лишь

укоризненно смотрел на своего кровника. Зигурда передернуло от этого зрелища, и

он возразил, что никогда Кодекса не нарушал, поэтому, какие могут быть претензии

у небесных отцов к нему, скромному жителю Мира, не понимает.

Хрон снова расхохотался:

- Зигурд, да ты просто душка! Ты знаешь, кроме Кооодекса вашего дурацкого, есть

еще и такие поступки, которые совершать вам никогда нельзя? Ты разве не знал, что

убивать грешно? А убивать так, как ты разделывался со своими жертвами — так

вообще верх изощренности! Мои палачи — дети по сравнению с тобой. Уж я это на

правах знатока тебе говорю. Человека забить босыми ногами и сплющить в мясной

лист — талант, талант, - Хрон сложил ладони шалашиком и изобразил бурные

аплодисменты, - а еще ты разве не знаешь, что Прим ваш, отец небесный который,

гневаться запрещает? И что твое количество попыток осерчать уже почти подошло к

концу? Тебя же твой предок предупреждал? Что, скажешь, не предупреждал он тебя,

поосторожнее быть, а? «Заклинаю тебя твоими же ушами, жизнью твоей и

бессмертием, смири гордыню, не гневайся», - ничего не напоминает, а? Вот вы, как

дети малые, думаете за спиной Хрона и Прима поиграть в предупреждения, и я не

замечу? Торг, ну ты-то ведь все-таки теперь божество... Господа, я последний раз вас

обоих предупреждаю...

И тут все исчезло, Зигурд увидел, что сидит на своем ложе, которое еще не

смято — не ложился, значит. И за ширмой слышно, как постукивают столовые

приборы и негромко беседуют соседи. И лошадей слышно, и ветер потихоньку дует.

В общем, жизнь вокруг течет своим чередом. Привиделось, подумал купец, но сам

себя прервал, вспомнив, как текла черная, дымящаяся кровь из маленьких ранок на

губах Хрона, опустил глаза и увидел капли этой крови, испаряющиеся с дорожного

ковра. Вздрогнул, но выйти не решился. Подождал, пока звуки ужинающих утихли,

и народ разбрелся кто куда. Потом-таки прошел в общее помещение, сел за стол и

197

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

перекусил тем, что оставалось. Насытившись и немного успокоившись, посидел,

понурившись — в шатре остались только спящие, остальные ушли по своим делам,

поговорить было не с кем. Поэтому снова отправился на боковую. В этот раз

видений никаких не было, да и уснул сразу, не ворочаясь. Сны наутро вспомнить не

мог, осталось только щемящее чувство тоски, возбуждение предыдущего дня

уступило место унылому ощущению предопределенности, от которой никуда не

уйти.

Утро открытия всемирной Ярмарки было поистине праздничным. Солнца,

неторопливо взошедшие на небосклон, лили ласковый теплый свет на окрестности,

подчеркивая пышное убранство Торговища. Купцы, принарядившиеся для такого

случая, уже томились в ожидании первых покупателей. О том, что клиентура не

замедлит появиться, свидетельствовали пыльные облака, приближавшиеся по всем

дорогам. Вскоре за пылью стали видны и виновники маленьких пыльных бурь — со

всех сторон появлялись охочие до покупок люди. Первый покупатель имел право на

выбор любого подарка от любого купца, поэтому перед прибытием к Торговищу

устраивались безудержные скачки за приз первому клиенту. А устраивались они так:

съезжавшиеся со всех сторон Зории покупатели останавливались у городской черты

– там, где собственно и начиналось Торговище. Знак об этом стоял на всех дорогах

примерно на одинаковом расстоянии со всех сторон. С рассветом первого дня начала

ярмарки все желающие участвовать в гонке наперегонки отправлялись к торговым

рядам. Контроль над проведением гонок осуществляли устроители ярмарки. Для

купца, чей товар выбран в подарок – это была наивысшая честь, безусловное