Пролог

предпочтение перед другими. В этом году первым прибыл обоз с дикарями, которые,

впрочем, были достаточно цивилизованы и воспитаны, и мирской язык знали

неплохо, получше многих местных. Жили не в Мире, поэтому и дикие – как их еще

назвать. Владелец прибывшего каравана, одетый в одеяние из хорошо выделанных

шкур, на бешеной скорости подлетев к воротам, резко притормозил, остановился и

спешился, выкрикнув свое имя, которое устроителям нужно упомянуть будет в

летописи очередной ярмарки. Звали его Бардем Кум. Потом с достоинством,

неспешно, словно и не было этой дикой гонки, пошел по рядам, выбирая

приглянувшийся товар. Заглянул и к Зигурду, скупив немало всего. Но, подойдя к

198

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

Элизонде, который мыкался за прилавком, Бардем ахнул и набрал еще большую

кучу. Потом, порыскав своими узко-разрезанными глазами по витрине, с

восхищенным криком выхватил кубок. Кубок тот был выточен скромными монахами

Пресвятого Прима из сапфиров, и так искусно сработан, словно из цельного камня,

что ни единого шва, ни следов склейки не заметит и самое придирчивое око. Кум

поднял руку с выбранным призом к небу и заорал: «Дар!». Элизонда бережно взял

подарок, осторожно упаковал в ларец, и дрожащими руками, продолжая

подмигивать, передал выбранное. Всё. Ярмарка началась, дар был выбран и принят.

Тотчас по рядам заспешили деловитые матроны со своими выводками, со всех

сторон послышалось «мааам, ну купиии», строгие отцы семейств отрешенно

бродили рядом, оживляясь при виде оружия, табака и других мужских радостей. То

там, то сям слышался звон монет, шуршание укладываемого товара, радостный

говор довольных приобретениями клиентов. Везде были улыбающиеся лица.

Зигурд улыбался тоже, улыбался так, что ему казалось — еще немного, и

голова треснет по линии улыбки. Ярмарка стала ему не в радость, он так мечтал, что

приз будет выбран из его товара, что именно его имя занесут в летопись, что он

будет признан лучшим. Клокочущая ярость, не сравнимая ни с чем, что он

чувствовал ранее, заливала разум. Поднимая колышущуюся багровую завесу перед

глазами, отнимая рассудок. Зигурд шепнул помощнику, что плохо ему и ушел от

греха подальше в шатер. Там попытался взять себя в руки, выпив воды, потом вина,

потом быстро походив вокруг стола. Ничего не помогало, гнев не утихал, а напротив,

разгорался еще более. Перед глазами стоял момент, когда дикарь кричит «Дар!»,

размахивая элизондовым синим кубком. В беготне и попытке успокоиться утекли

дневные часы, его люди начали собираться, подсчитывая заработанное за день,

вписывая в книги. Уставшие продавцы, устроившись после тяжкого трудового дня на

ужин с хорошим бокалом вина, поздравляли друг друга с удачей и желали торговли

до последней нитки. Зигурд натянуто улыбнулся входящим, собрал дневную

выручку, сложив ее в окованный металлом сундук, проверил записи, выслушал

новости и, молча отужинав, ушел к себе. Его собеседники, переглянувшись,

непонимающе пожали плечами. Как можно быть в плохом настроении в такой

прекрасный день. Пометавшись по своей походной спальне, Говарди понял, что

199

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

уснуть ему сегодня не удастся, и решил выйти прогуляться. Вышел из шатра и тут

же нос к носу столкнулся с подвыпившим Рамоном Элизондой. Остановились друг

напротив друга – высокий, статный Зигурд — красивый, с буйными кудрями и

плюгавый, низенький Рамон. Рамон, выпив на радостях — его имя будет в веках

прославлено, как удачливого купца, вручившего дар, был блаженно весел. Он

пришел, по-соседски посидеть с кровником, и отпраздновать такое значительное

событие в жизни каждого из торгового люда. Выпив со своими, стал слюняв и

сентиментален, лез ко всем с нежностями. Пришло в его нетрезвую головушку, что

надо пойти и помириться с соседом.

Зигурд нервно дернул плечом, сопротивляться багровой пелене уже не было

сил. Он подошел к своему более удачливому сопернику и, обхватив его голову

сильными, привычными к тяжелым грузам, руками сдавил ее изо всех сил. Голова

Рамона затрещала, глаза выкатились, и взгляд стал таким жалобно-непонимающим.

Но Зигурда теперь ничего не могло остановить, сдавливая голову, он словно

танцевал странный танец, переминаясь с ноги на ногу, стягивая сапоги с ног, не

отпуская свою безропотную, поникшую в страшном предчувствии, жертву. Опустил

вниз незадачливого купца, тот упал на колени, шепотом моля отпустить, не

причинять боли, но поздно. Уже и обувь сброшена, и крупные ноги Зигурда начали

попирать мягкое, еще такое живое и горячее тело противника. Происходило это в

тишине, разговаривали они шепотом, поэтому никто не всполошился, все были