Пролог

некуда, поэтому обреченно кивнул. В его положении не откажешься. Внесли

требуемое, и де Балиа удалился первым, на правах гостя, за перегородку, откуда

вскоре послышались плеск воды и удовлетворенное кряхтение. Затем умылся

арестант, и освеженные, приступили к трапезе, которая проходила сначала в

гробовом молчании, потому что беседовать на отвлеченные темы было как-то

неловко, а допрос проводить во время трапезы не хотелось. Де Балиа выстраивал

схему допроса, тщательно пережевывая пищу. А Зигурд ковырялся в поданной еде

без особого аппетита, не отказываясь, зная, что следующего раза может и не быть.

202

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

Первый голод был утолен, и можно приступать.

Де Балиа вел допрос по полной форме, расспрашивая подробно обо всем, что

помнил обвиняемый, записывая голоса в черную коробочку размером с кулачок

ребенка, наподобие тех, что были у повитух. Коробки те изобретены тоже для

фиксирования голосов и хранения информации до момента, перенесения ее на

бумагу, которая потом покрывалась особым составом и хранилась во Дворце

правосудия, в личной кладовой Маршалла. Бумага, после покрытия составом уже не

могла быть изменена, сожжена или каким-либо другим образом уничтожена. Купец

на задаваемые вопросы отвечал вдумчиво, тщательно вспоминая все детали.

Пришлось рассказать и о других убийствах, которые были совершены им раньше, но

за отсутствием хотя бы капли пролитой крови, весовщики впервые за историю Мира

не могли найти убийцу. С уважением отозвался о Клаусе де Балиа, который

расследовал таинственные убийства в Юганске. После подробного рассказа о первом

убийстве у де Балиа заблестели глаза, он понял, что его догадка верна, нашелся,

наконец, таинственный «бескровный убийца», которого уже несколько десятилетий

искали все весовщики. Что теперь ищейки Веса могут вздохнуть спокойно, хотя бы

эти убийства прекратятся. Солгать Говарди не мог. Купец говорил и говорил,

останавливаясь лишь для того, чтобы перевести дыхание, казалось, что бремя вины

его, которое он нес всю жизнь, попадая на чаши Веса, становится легче. И теперь

Зигурд становился свободен и снова невинен. Да, де Балиа чувствовал всей кожей,

как страх, угрызения совести после вспышек гнева, боязнь своего темного «я»

покидают купца. Допрос продолжался не один час. Все уже было съедено, приборы

унесены и подано вино из ущельских виноградников, засахаренные фрукты и

сладости. Весовщик устало сгорбился под тяжестью рассказанного. Теперь ему

предстояло вынести приговор, что в таких случаях давалось очень нелегко. Нередко

убийцы вызывали больше сочувствия, чем жертвы. Гневливый купец, безусловно,

виновен в совершенных убийствах. И основная вина его – безудержный гнев,

который вновь толкнет его на убийство рано или поздно. Но своей неподкупной

честностью, своим бесхитростным рассказом без малейшей попытки обелить хоть

как-то, взывая к жалости или упирая на свою несчастную судьбу, купец вызывал

искреннее сочувствие и желание помочь. Говарди был достойным противником. И

203

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

осуждать его было даже жаль. Но, несмотря на все, купец – убийца, и ему не место в

Мире и не будет приюта на всей Зории. Поэтому, по окончании трапезы, весовщик

молча встал, поклонился обвиняемому, забрал атрибуты своего ремесла и вышел из

шатра, отправившись к устроителям ярмарки. Затем, заперевшись в выделенной

комнате, и приказав не беспокоить, пока сам не выйдет, удалился для обдумывания

приговора.

Де Балиа разложил в комнате на всех свободных поверхностях свои записи и

рисунки, которые сделал во время допроса, и начал выстраивать цепочку, переходя

от одного листа к другому. Включил запись из черной коробки, прослушал допрос

еще раз. На ум лезла всякая гиль и чушь — вспомнил недавнюю смерть своего отца,

Кантора де Балиа, Маршалла, скончавшегося недавно в Блангорре, темная роль,

которую сыграл во всем произошедшем брат Скаррен, решивший так странно

изменить существующую систему правосудия, что все весовщики Мира пребывали в

недоумении. Усилием воли, вернув свои мысли на путь обдумывания приговора,

Брант де Балиа, подумал, что все-таки справедливость должна торжествовать

независимо от личных симпатий, независимо от социального положения

обвиняемого: итак, по Кодексу Веса, по всем мирским законам, купец был виновен и

подлежал казни. Жестокой казни – разрыванию на части. Живьем. Путем

привязывания к пяти единорогам или, за отсутствием таковых, к пяти лошадям,

достаточно сильным, чтобы казнь прошла без лишних мучений осужденного.

Вернувшись к действительности после тяжких раздумий, весовщик обнаружил, что