Пролог

привязывания к пяти лошадям, из-за отсутствия в данном месте должного

количества единорогов.

Обвиняемый побледнел, но встретил приговор достойно, как и до этого держался на

допросе. Лишь поймав взгляд де Балиа, неловко дернул щекой, сглотнул комок,

застрявший в горле и снова замер в неподвижности. Его не приходилось удерживать

охранникам, как многих казнимых до этого. Палач приготовил свои зловещие

инструменты для совершения казни. Охранники привели лошадей, которые рвались

с поводьев. К Зигурду подошел пастырь, спросил о последнем желании. О покаянии

и отпущении грехов и речи быть не могло, потому что лишающийся жизни с

усекновением ушей после казни принадлежал Хрону, а тот в смирении и покаянии

206

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

не нуждался. Арестант пожелал, чтобы его людей беспрепятственно отпустили с

земель Торга, разрешив продать все, что смогут. Затерявшийся в толпе Малик,

сморгнул набежавшую слезу. Наемник, последний раз плакавший в далеком детстве,

был растроган такой неожиданной заботой. По закону все имущество казненного,

включая наторгованное, поступало в казну, если не будет особого распоряжения. Де

Балиа объявил последнюю волю «особым распоряжением». Затем бывшим купцом

занялся палач. Его имя вымарали из списков живущих в Мире. Казнимому быстро,

одним легким движением остро наточенного ножа отрубили уши. Кровь хлынула на

выбеленные солнцами доски помоста, на котором ранее оглашались имена лучших

купцов. Палач решил не затягивать мучения смертника и, якобы неловким

движением, задел артерию на шее. Бывший купец быстро терял кровь, а с ней и

сознание. Он уже был в полубеспамятстве, когда его руки, ноги и голову

привязывали к креплениям на упряжи лошадей, отчаянно сопротивляющихся,

роняющих пену с взмыленных морд. Толпа уже не шумела. Несмотря на очевидную

виновность, казнимый был кровником доброй половины присутствующих, и они не

могли не сочувствовать собрату. Когда подручные палача отпустили рвущихся

лошадей, все ахнули испуганно. Взбешенные животные понесли слаженно и в одну

сторону, но потом, хрипя от страха, начали разбегаться. Крепления, на которых

болталось тело, натянулись, как струны. Потом послышался едва различимый хруст,

и от туловища начали отделяться конечности. Кровь хлынула из обнажившихся ран.

Вот уже четверка освободившихся лошадей, покрытые пеной, понеслась, высоко

поднимая копыта. Изуродованное тело волочилось за тем скакуном, которому не

посчастливилось больше всех — к нему привязали голову, которая крепко держалась

на шее, он остановился, хрипя. Последовавший за казнимым палач, привел

испуганную лошадь на площадь. Останки отвязали. В искалеченном теле еще

теплилась жизнь, вытекая с последними каплями крови. Раны от оторванных

конечностей забились песком и грязью. Де Балиа стремительно подошел к

умирающему, присел рядом, положил истерзанную голову на колени. Бывший купец

открыл мутные глаза, полные невыносимого страдания и прошептал: «Убей...»

Весовщик подал знак палачу, который незамедлительно довершил свою работу.

Собранные вместе части тела казненного сложили на помосте, приготовив останки к

207

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

захоронению, которое выполнялось палачом в присутствии весовщика в одинокой

могиле, с указанием лишь номера на посмертной табличке.

Наскоро собравшись и уложив в корзину расчлененный труп, палач, снявший

свой багровый рабочий костюм и весовщик — все в том же сине-черном одеянии

поспешили на поиски места последнего упокоения. Далеко уходить не стали, когда

Торговище скрылось из виду, и во все стороны виден был только песок, нашли

укромное местечко возле чахлых зарослей пустынных кустарников. Вырыл палач

небольшую могилу. Останки сложили, положили каменный знак с номером дела, по

которому вынесен смертельный вердикт, а потом также быстро забросали влажным

песком. Посидели, молча, набираясь сил перед обратной дорогой.

Солнца поднялись в зенит и беспощадно жгли все окружающее, превращая

воздух в зыбкое горячее марево. Весовщик и палач поочередно освежились из

предусмотрительно захваченной фляжки, и уже было засобирались в обратную

дорогу, как с закатной стороны показалась одинокая худощавая фигура. Горячий

воздух сделал контуры идущего нечеткими, слабо различимыми даже тогда, когда

расстояние между ними существенно уменьшилось. Казалось, что волосы путника

пылают, а из глаз сочится кровь. Весовщик вздрогнул, вспомнив ночные видения.

Быстро приближающегося незнакомца окружала волна еще горячее, чем воздух,

разлившийся по пустыне. Вскоре странник подошел к сидящим почти вплотную, и

они увидели, как он странно бледен, темнобород, голова окутана дымно-пылающим