Промелькнувший метеор (книга 1)

Гутковский переубедил Чокана и вручил ему учебники: курс артиллерии Маркевича и Веселова, фортификации Те-лякова и Госмара, учебник тактики генерала Шитова, кавалерии — Граббе. И еще несколько книг по военному искусству, в том числе и труды известного военного теоретика Карла Клаузевица — «Итальянский поход Наполеона Бонапарта 1796 года», «1799 год», и «1812 год», тоже о Наполеоне. Эти книги не были переведены на русский язык и имелись в Омске только у Гутковского. Клаузевица, критически относившегося к деятельности Кутузова, будущим офицерам обычно не рекомендовали. Тем с большим интересом знакомился Чокан с работами немецкого генерала, поклонника Гегеля и знатока военной истории.

… Последний учебный 1852–1853 год Валиханов в корпусе занимался преимущественно историей русской культуры, новой историей, языками и законоведением, а военных лекций не посещал, читая дома книги из библиотеки Гутковского.

Карл Казимирович пробовал поговорить с директором корпуса генерал-лейтенантом Павловским — не сделать ли исключение для этого молодого, способнейшего султана. Павловский и сам хорошо относился к Чокану, но от такого смелого шага воздержался.

И Чокан читал. И учебники, и Клаузевица, и книги о походах и путешествиях. Его одинаково волновали и страницы, посвященные победоносным маршам Александра Македонского через горы Гиндукуша и в долину Сырдарьи, и кругосветное плавание капитана Джеймса Кука. Он изучал историю колониальных войск англичан, французов, испанцев. Его манили по-прежнему загадочные страны Азии.

Его тянуло к людям образованным. И получилось само собой, что перед юным кадетом открылись двери лучших домов Омска.

От дома Гутковского путь вел к дому его родственников Капустиных, связанных в свою очередь родством с известным тобольским домом Менделеева, известным лучшей библиотекой в Сибири. Прекрасная библиотека была у Капустиных и здесь. Рассказывали, что книги в Омск везли они на пяти подводах. Капустин-младший, Сергей Яковлевич, недавно кончил Казанский университет, не чуждался идей утопического социализма и любил вести несколько свободолюбивые разговоры. Капустин-старший сквозь пальцы смотрел на возвышенные забавы брата и добросовестно исполнял приятные обязанности самого щедрого омского хлебосола, которые успешно разделяла с ним и его молодая жена. Она преподавала в женской гимназии французский язык и литературу и, отличаясь романтическим складом характера, охотно принимала на себя роль хозяйки просвещеннейшего в сибирском городе салона.

В доме Капустиных, в Мокром, в Фортштадте, принимались и ссыльные, бывал там и сам генерал-губернатор Густав Христианович Гасфорт.

Он и приметил там смуглого юношу, в сторонке увлеченно читавшего какую-то географическую книгу. Это легко можно было видеть по карте, на которой то и дело оставлял одному ему ведомые знаки Чокан.

— Это Валиханов, сын старшего султана, ваше превосходительство, — услужливо шепнули ему.

— Слышал, а как же, слышал, — прогудел Гасфорт, — вы потом представьте его мне.

— Умнейший юноша из инородцев, ваше превосходительство, образован, страсть к путешествиям имеет.

— Буду думать, куда наиполезнейшим образом направить его способности. Нам нужны преданные люди из киргиз-кайсаков. Буду думать.

И Густав Христианович, заложив руки за спину, торжественно зашагал к своей супруге, с ней он советовался во всех случаях жизни и таскал за собой во время каждой поездки в степь.

Довольно добрый старик, Гасфорт имел слабость напускать на себя важность, придавал значение всяческим внешним эффектам и был склонен к прожектированию. Это именно он создал проект новой религии для киргизов, так и оставшийся неосуществленным как и многие другие его начинания.

Густав Христианович гордился своим, пусть отдаленным, родством с теми немецкими герцогами, которые находились в родственных связях с царской фамилией. Впрочем, это обстоятельство, вероятно, имело отношение к быстрому продвижению по службе и Христиана Фердинандовича и его сына, нашего омского Гасфорта.

Христиан Гасфорт командовал в Крыму корпусом и одновременно с успехом для себя занимался коневодством. Восточнее Севастополя он открыл конный завод, поставлявший лошадей армейской кавалерии. Возле завода у сопки находилась довольно богатая усадьба генерала. Здесь рос Густав, отсюда он уехал в военное училище, а потом в Берлинскую военную академию. Александр Первый отправил сына, закончившего курс военных наук, под начало отца. Густав Христианович молодым офицером принимал участие в кампании 1812 года.

В Сибирь он приехал уже стариком в звании генерала от инфантерии.

Честолюбивый, словоохотливый, он рассказывал своим подчиненным и были и небылицы. Мог прихвастнуть знакомством с Пушкиным и Дантесом. Мог рассказать, что сам предупреждал поэта: не стреляйтесь с Дантесом, он отличный стрелок.