Промелькнувший метеор (книга 1)

А Чингиз утром с аппетитом поел мяса прирезанного в его честь жирного стригунка и отправился со своими спутниками в Кусмурун.

… Улпан была права. Есеней, не торопясь и не расходуя свою злость по пустякам, готовился к борьбе с Чингизом, готовился ему отомстить. Он и прежде испытывал неприязнь к Чингизу, как выходцу из ханского рода. Теперь к давней неприязни прибавилась неистребимая ревность.

Этой же осенью Есеней переехал в урочище Буркеу, пожалованное ему русскими властями в награду за участие в сражениях с Кенесары. Здесь рос смешанный лес — сосны, березняк, тополя. На полянах, защищенных от степных ветров, было удобно поставить юрты, пасти скот. Доставляли неприятности осы и мухи — в Буркеу их развелось великое множество. Обживать Буркеу казалось трудным еще и потому, что в его окрестностях часто встречались крутые яры и сопки. Но достоинства урочища: свежий воздух, зелень, уединенность — перевешивали его недостатки.

Здесь, в Буркеу, Есеней и приступил к своим действиям против Чингиза.

Прежде всего он послал одного своего двоюродного брата Байдалы, сына Отыншы, к Турлыбеку Кошенову, советнику при Омском генерал-губернаторе. Байдалы был человеком сообразительным, знал русский язык, участвовал в сражениях с Кенесары. Есеней поручил Байдалы подробно рассказать Турлыбеку о делах в округе, о борьбе с Чингизом и разведать обстановку.

Байдалы вернулся и передал слово в слово наказ Турлыбека Кошенова:

— Не надо торопиться, Есеней. Чингиз, как пламя, вспыхнувшее в степи. Помчишься на пламя — сам обожжешься. Казахи, ты знаешь, тушат степной пожар по частям. Так надо поступать и тебе, Есеней. Копайте вокруг Чингиза рвы. В удобный час в один из таких рвов его и столкните. От вас это дело не уйдет. И еще надо помнить: на будущее лето в крепости Кусмурун созывается собрание представителей округа. Ему придают большое значение и называют чрезвычайным. Будут люди из Омска, ведающие делами сибирских казахов. Приеду, возможно, и я. Тогда обо всем и посоветуемся.

Не знавшие русского языка казахи по-своему переиначили слово «чрезвычайный». Они назвали предстоящий сбор «ширпыши». Деятельно готовился к «ширпыши» и ага-султан Кусмурунского округа Чингиз, чтобы достойно встретить и омских начальников и аульных вожаков.

… В начале лета из Омска в Кусмурун двинулись многочисленные возки в сопровождении сотни верховых казаков. Ехали не торопясь долгой дорогой вдоль казачьих станиц. От Пресновской, где жил капитан и перекрещенной поэтому Кпытаном, путь пролегал через казахские аулы. Несколько в стороне находился аул Есенея на берегу озера, получившего позднее название Бедного озера Есенея. Туда и завернули омичи.

Есеней, заранее извещенный о приезде высоких гостей, ничего не пожалел для их приема. Юрты, гостеприимно белевшие на лугу, и внутри были убраны на славу. Бай-хорунжий выставил самую богатую посуду, а об угощении — нечего и говорить: пейте кумыс из драгоценных чаш, ешьте и свежее нежное мясо ягнят, и копченое, припасенное с весны. Ешьте вдоволь с расписных блюд, а потом отдыхайте на пуховых шелковых подушках.

Генерал-губернатору Есеней преподнес в знак удачной дороги по восточному роскошный дар — конское копыто из чистого золота.

Пока гости пировали, Есеней успел потолковать с Тур-лыбеком. Они были не только двоюродными братьями по материнской линии, но и уважали друг друга как люди одного рода Керей. Турлыбек, отдавая дань возрасту Есенея, почтительно называл его «ага», а Есеней в свою очередь, обращался к нему, как нежно обращаются к младшим «ини».

Все, что накопилось в душе, высказали они в беседе.

Турлыбек считал всех представителей ханского рода торе — господами. И по-своему ненавидел этих «господ», наивно представляя остальных аульных вожаков, руководителей родов — простыми людьми, людьми из народа. О бедных казахах, влачивших жалкое существование, о тех, кто работал на баев, он попросту не думал. И поэтому со всей убежденностью обличал ханских потомков, приносивших народу одни злодеяния.

— Ты знаешь, ага, что говорят степняки:

Кто сторону торе возьмет,—
Узнает скоро зло.
И на себе он понесет
Всю жизнь его седло.

Народ терпел лишения, потому что подчинялся ханским потомкам. Многие тащили на себе ханские седла и надломились. Сколько скота у людей погибло, сколько самих людей. Как говорится, лучше ой-ой-ой, чем путь к аллаху. Пойми, ага, сейчас русские власти с нами обходятся лучше, чем собственные торе. Вот и будем идти своей дорогой. На ханских потомков упала цена. Воспользуемся этим и постепенно избавимся от них. Таким, как ты, надо отдавать поводья власти. Видный человек, а вышел из простого лица.

Все это льстило Есенею, и он почти во всем соглашался с Турлыбеком, однако сказал:

— Больше, чем всех торе, мне хочется увидеть сброшенным в ров Чингиза.