Промелькнувший метеор (книга 1)

— Не торопись, Есеке! То, что я тебе передавал с Байдалы, говорю и теперь. Терпение нужно. От ханских потомков мы избавимся постепенно. Эта пора уж близка. В Кар-каралинском округе первыми ага-султанами были Куспек и Жамантай, ханские потомки. А кто теперь на их месте? Кунанбай, сын Ускембая, простого человека из рода Тобык-ты. В Акмолинском округе ага-султаном был ханский потомок Конырходжа, сын Кудайменде, а теперь наш казах Ибрай, сын Жайыка. В Кокчетавском округе все время хозяйничали потомки хана Аблая, а теперь там твой шурин Муса, сын Зильгары. Во всех шести сибирских округах остался только один ага-сутан из ханского рода — Чингиз. Значит, и его скоро сбросим.

— Скоро, говоришь, сбросим. Но когда это «скоро» наступит? И как? — Нетерпеливо перебил Есеней своего младшего брата.

— Подожди, ага. Всему свой срок. Пусть он пока резво шагает. Сейчас еще рано накидывать на него петлю. Поводим его на длинном аркане с такими свободными путами, что и сам он не будет их замечать. Аркан надо постепенно укорачивать, а путы суживать.

Есеней начинал уразумевать в чем дело, а Турлыбек продолжал свои прозрачные иносказания:

— Тебе известно, ханские потомки падки на приманки. Только надо их умело подкармливать. Дикий беркут сам попадает в руки, если заглотнет кусочек мясца на аркане. Так и ханский потомок, твой Чингиз. А уж когда он попался, ему легче легкого надеть на голову кожаный колпачок и коготки прикрепить к подставке.

Старший брат заулыбался, ясно представив себе заарканенного Чингиза:

— Добрые слова сказал ты, ини.

Есеней, если бы только можно было, ни за что не поехал бы в Кусмурун на этот ширпыши, чтобы не видеть ухмыляющееся лицо ненавистного Чингиза, окруженного почетом. А может, и в самом деле не выезжать из аула. И он повторил свою мысль вслух.

— Нет, ага, это будет большой ошибкой. — Турлыбек, уже много лет работавший в Омске, разбирался лучше Есенея и в служебных отношениях и в способах укреплять свое влияние. — На расстоянии своему врагу не подставишь ногу. Чингиза надо свалить прямым ударом. И выбрать время, чтобы нанести удар. Если не поедешь в Кусмурун, многое потеряешь в глазах других. Как ни скрывай, люди хорошо знают твое отношение к Чингизу. И если тебя там не будет, подумают — струсил, опасается торе. Да и сам Чингиз догадается, что ты решил отомстить. И лучше подготовится к борьбе. Одолеешь ли ты его тогда?

Есеней внял совету Турлыбека. Он приехал на собрание как ни в чем не бывало. Восседал степенно и важно, огромный, внушительный. Как старейшина округа, сказал первое слово. И омские представители, и Чингиз заметили его спокойное поведение. Есеней встречался и с оренбургскими казахами и с представителями оренбургкой русской администрации.

На собрании «ширпыши» были окончательно установлены границы земель оренбургских и сибирских казахов и составлен акт с приложением карты. Грамотные скрепили его своими подписями, неграмотные, а таких было большинство, поставили отпечатки пальцев. Оставил на бумаге оттиск своего пальца и хорунжий Есеней.

Этот Кусмурунский съезд важен был и своими подспудными переговорами, нешумными, а порою и просто уединенными встречами в отдельных юртах.

Несколько раз к Турлыбеку заходили люди с жалобами на Чингиза. Говорили, что несправедлив, притесняет. Советник генерал-губернатора от прямого ответа уклонился, неизменно отсылая просителей к Есенею: вы с ним потолкуйте, прислушайтесь к его словам, он вам поможет.

Когда стали разъезжаться, Есеней пригласил Турлыбека к себе в гости.

— Хорошо, я охотно поеду. Но надо и Чингиза позвать. Откажется — его дело.

Чингиз действительно отказался, найдя удобный повод. Но поблагодарил за приглашение. Он сообразил, что Есеней поступает по чужой указке.

В гостях у Есенея Турлыбек сказал напрямик:

— Ну, Есеке, теперь засучивай рукава и начинай копать ров для Чингиза. Ты меня понял?

— Не совсем…

— Каждую жалобу на султана пересылай в Омск. Постарайся, чтоб этих жалоб было побольше. А об остальном уж я сам позабочусь.

… Рука у Чингиза была твердая и жестокая. И хотя он свои действия согласовывал с крепостным начальством, с Шамраем, а чаще просто выполнял его приказы, население всю вину перелагало на одного султана.

Главным источником всех недовольств было лишение аулов их исконных земель.

Земли южного побережья озера Кусмурун с незапамятных времен принадлежали тагышской ветви аргынов. Ее составляли преимущественно бедняки. Они, можно сказать, были первыми казахскими шахтерами: копали под отвесными склонами кусмурунских холмов легко воспламеняющийся уголь, грузили его на свои немногочисленные арбы, возили его на джайляу и в русские села. Уголь шел по дешевке, но все-таки можно было кое-как кормиться и одеваться. Занимались тагышинцы и соляным промыслом. Соль можно было добывать и в засушливые годы и в годы половодья, когда она выступала белой густой каймой после отлива.