Прометей № 2

Так русские крестьяне называли справедливый уравнительный раздел всех пригодных для сельского хозяйства земель, включая государственные и помещичьи, по числу работников. Идея частной собственности на землю и восприятия ее как товара была, как уже говорилось, чужда русским крестьянам. Будучи носителями особого аграрного фольклорного христианства, они верили, что земля — это божество, мать, кормилица, Богородица. Продавать ее за деньги — кощунство, она дана Богом для того, чтобы ее обрабатывать, а значит, она должна принадлежать крестьянскому сословию. Испокон веков крестьяне были убеждены, что такова воля царя, который, будучи помазанником Божьим, по праву распоряжается землей как божественной собственностью. Отсюда многочисленные бунты во время реформы 1861 года: крестьяне обвиняли чиновников, читавших им указ Александра Второго, что они скрыли истинные слова царя; мол, он не только освободил их от крепости, но и велел им отдать бесплатно и общинные земли, и земли помещиков. Сам факт того, что за землю, которую обрабатывали бесчисленные поколения их предков, они теперь должны платить деньги банкам, возмущал крестьян, у них не укладывалось в головах, что православный царь, «защитник народа» потребовал такое. Известный писатель — народник Энгельгард, живший в деревне и хорошо знавший взгляды крестьян, писал в 1870-х гг.: «в настоящее время, — вопрос о крестьянской земле, о крестьянских наделах сделался вопросом дня … Мужики ждут только милости насчет земли…Все ждут милости, все уверены- весь мужик уверен, что милость насчет земли будет … Царь никого не выкинет, каждому даст соответствующую долю в общей земле…».

«Черный передел» был идеологией крестьянской революции 1905 года. Об этом сообщал в письме к Николаю Второму уже упоминавшийся министр земледелия Ермолов: «Лозунгом восставших… служила идея о принадлежности всей земли крестьянам». Министр Витте также соглашался с ним: «Самая серьезная часть русской революции 1905 года, конечно, заключалась не в фабричных, железнодорожных забастовках, а в крестьянском лозунге: „Дайте нам землю, она должна быть нашей, ибо мы ее работники“— лозунг, осуществления которого стали добиваться силою». Будущий глава Временного правительства князь Львов сообщал то же самое: «Каждый мужик был в душе глубоко уверен, что рано или поздно, так или иначе помещичья земля перейдет к нему … Он глядел на барскую усадьбу как на занозу в своем теле».

Исторический «Декрет о земле», утвержденный Вторым Всероссийским Съездом Советов. «Известия». 28 октября 1917 г.

Как только в марте 1917 разнеслась весть, что царь отрекся от престола, в деревне снова началась аграрная революция. В глазах крестьян единственным легитимным правителем был православный монарх. Министрам и комиссарам, избранным Думой они подчиняться не собирались. Историки утверждают: «Темпы нарастания „аграрных беспорядков“ были впечатляющими: если в апреле министерство земледелия насчитывало 205 таких случаев, то в мае уже 558, а в июне 1122. Затем с 1 сентября по 20 октября было зафиксировано более 5 тысяч случаев захвата помещичьих земель. Очень часто дезертиры приходили домой со своим оружием и потому вели себя в этих акциях особенно дерзко». Но это было только начало: «Осенью масштабы подобных „беспорядков“ перерастают рамки отдельных селений. Так, 11 сентября Совет крестьянских депутатов Тамбовской губернии принял решение о передаче в собственность сельских крестьянских общин всей помещичьей земли в губернии вместе со всем инвентарем и соответствующим хозяйственным имуществом» («Черный передел. Исторические расследования РАПСИ»).

К ноябрю 1917 «черный передел» в России был завершен. Вековая мечта крестьян сбылась — помещичье землевладение было ликвидировано. Всей пахотной землей стали распоряжаться общины. Принятый на II съезде Советов декрет о земле (кстати, составленный эсерами по крестьянским наказам) лишь легитимизировал уже произошедшее. Следует заметить, что большевики опирались на совершено иную агарную программу, не совпадавшую с крестьянской. В годы «военного коммунизма» отношения между большевиками и крестьянами были отнюдь не благостными. Однако когда крестьяне увидели, что «белые» требуют возвращения земель помещикам, крестьяне выступили за Советскую власть.

При этом винить русских крестьян за самоуправство могут лишь демагоги и циники. Что же оставалось крестьянам, если правительство так и не смогло, а точнее, по-настоящему не захотело решать проблемы большей части населения? Мириться с недоеданием и вымиранием или попытаться решить ее хоть как-то, в меру своего понимания? Естественно, любой разумный человек выберет второе.