Прометей, или Жизнь Бальзака

Благоразумно ли было для Эвелины Ганской расстаться с украинским имением, с положением владетельной особы, чтобы подвергаться в чужой стране опасностям восстания и исполнять обязанности сиделки при больном?

Зима 1849/50 года прошла очень тяжело. Три недели Бальзак не выходил из спальни, бессменной сестрой милосердия состояла при нем госпожа Ганская, а единственным его развлечением было смотреть, как Анна Мнишек, разодетая с царственной пышностью, собирается на балы в соседние поместья. Наконец в марте 1850 года пришли все разрешения от императора, все бумаги были в порядке, и Бальзак мог отправиться в Бердичев, где должно было состояться его бракосочетание. До последней минуты он все сомневался в своем счастье. Однако он засыпал госпожу Бальзак подробнейшими указаниями относительно его возвращения домой, на улицу Фортюне, вместе с "дорогой супругой". Он просил, чтобы в жардиньерках стояли "красивые-красивые цветы", а в вазах кустики капского вереска. До приезда новобрачных требовалось переплести все книги. Хозяйственные распоряжения Бальзака отличались такой же подробностью, как и описания в его романах.

За три дня до свадьбы он еще не был уверен, что она действительно состоится. Одиннадцатого марта он писал матери: "Все готово для известного тебе дела, но я напишу о нем, только когда все кончится. Здесь, как и повсюду, эти вещи можно считать совершившимися, лишь когда выйдешь после церемонии". Стрелки весов, на которых Эвелина взвешивала все за и против, колебались до последнего мгновения. Наконец жалость, любовь и слава взяли верх, и она решилась.

Свадьба состоялась четырнадцатого марта, в семь часов утра, в Бердичевском костеле св.Варвары, где, как писал Декав, "с крыши стекала вода от тающего снега, а на колокольне трезвонили колокола"; обряд совершал аббат граф Озаровский, присланный епископом Житомирским. Одним из свидетелей был Георг Мнишек. "Графиня Анна сопровождала мать, и обе сияли от радости", - пишет Бальзак. После бракосочетания все семейство поехало обратно, в Верховню, и прибыло туда только в десять часов вечера; все были измучены. Азиатские ветры сотрясали дом. Бальзак задыхался. Пятидесятилетняя новобрачная страдала от приступа подагры: "Руки и ноги у нее так распухают, что она не может шевелить пальцами, не может ходить..." Доктор Кноте назначил страдающей артритом помещице любопытное и садистское лечение: "Она ежедневно погружает ступни в утробу молочного поросенка, которого режут и вскрывают при ней, так как нужно, чтобы ступни спутались еще трепещущими внутренностями животного. Нечего и рассказывать, как пронзительно визжит поросенок, не понимая, что ему оказывают великую честь, и стремясь избавиться от нее..." Ни муж, у которого сердце отказывалось служить, ни жена, больная ревматизмом, не в силах были совершить путешествие. Отъезд отложили до конца апреля. "Надеюсь, что еще в апреле я вернусь в Париж... Увы! Для моего здоровья очень нужен воздух родины, надеюсь, что он поможет и моей жене, здоровье которой тоже в плачевном состоянии..."

Женившись, Бальзак написал четыре торжествующих письма: своей матери, сестре, доктору Наккару и другу тяжелых дней Зюльме Карро.

Бальзак - госпоже Карро, 17 марта 1850 года:

"Мы с вами такие старые друзья, что вы только от меня должны узнать о счастливой развязке великой и прекрасной драмы сердца, длившейся шестнадцать лет. Итак, три дня тому назад я женился на единственной женщине, которую любил, которую люблю еще больше, чем прежде, и буду любить до самой смерти. Союз этот, думается мне, - награда, ниспосланная мне Богом за многие превратности моей судьбы, за годы труда, за испытанные и преодоленные трудности. У меня не было ни счастливой юности, ни цветущей весны, зато будет самое блистательное лето и самая теплая осень..."

Доктору Наккару он сообщил о своих ослепительных родственных связях и о плачевном состоянии своего здоровья. Что теперь скажут завистники, узнав, что он стал мужем правнучки Марии Лещинской, зятем адъютанта русского царя, племянником первой статс-дамы императрицы? Но что скажет доктор Наккар, увидев, что его пациент не в силах подняться по двадцати ступенькам, что его мучит удушье, что он не может стоять и все присаживается? Бальзак опьянен полным успехом своих планов, но не питает никаких иллюзий относительно будущего. Бедук даровал ему этот союз, о котором он мечтал всю жизнь, но он знает, что брачное ложе будет для него ложем смерти. Подобно Мари Верней в "Шуанах", он мог бы сказать: "Жить осталось только шесть часов". В 1834 году он написал: "Вот было бы любопытно, если бы автор "Шагреневой кожи" умер молодым". Любопытно? Нет, неизбежно. Разве возможно прожить до старости, когда еженощно сжигаешь свою жизнь? Но "во что бы то ни стало умереть надо в своем гнезде". Бальзак торопится привести жену на улицу Фортюне.