Прометей № 4

В селе Быково такую же телеграмму сходу отправить не получилось, так как старости наложил запрет со словами – «мне барин-земский не приказал никаких приговоров составлять на счет Думы»[142].

Собственно, на этих двух малозначительных эпизодах выступления в селах можно считать исчерпанными.

Разгром социал-демократов

Жандармы буквально охотились за социалистами. Кадровые ресурсы левых они сильно преувеличивали, что было хорошим подспорьем для оформления бюджетных заявок. Летом 1907 года, например, «по агентурным данным» в маленьком Черном Яру было обнаружено целых сорок социал-демократов, что, впрочем, конечно же, не подтвердилось[143].

Царь Николай II встречается с делегацией крестьян в Зимнем дворце. Репродукция

Левые группы в малых городах существовали преимущественно из числа ссыльных. Они демонстрировали завидную солидарность и взаимовыручку. В одну июльскую ночь глубоко за полночь у пристани Енотаевска остановился пароход «Царевич» с партией арестантов. Его встретили проживающие в городке политссыльные, которые принесли с собой большую связку бубликов и несколько штук соленой рыбы. В рыбе бдительные полицейские обнаружили записки на армянском языке, которые передали вверх по службе[144].

Шли бесконечные аресты. В апреле в тюрьму были брошены Непряхин, Аствацатуров, Султанов и еще четверо социал-демократов. Они просидели за решеткой месяц без предъявления обвинения. Затем в далеком Санкт-Петербурге был взят под стражу Николай Редкозубов, уехавший туда из Астрахани. Его вернули этапом на родину[145].

Особой удачей жандармов стала ликвидация типографии группы РСДРП. По доносам «доброжелателей» был проведен обыск в доме Кантрина на 2-й Проточной улице, и в квартире Ивана Толстикова нашли довольно большого размера типографский станок[146]. Помимо типографии и листовок, жандармы изъяли чистый паспорт, три пуда шрифта и портрет Маркса.

Аресты проводились уже без поиска причин. В конце сентября были задержаны пять рабочих во главе с Андрианом Жустовым, раздававшие листовки с призывом голосовать на уже третьих выборах за кандидатов от РСДРП. Никаких лозунгов и критики властей в листовках не содержалось. То есть Роману Аствацатурову баллотироваться от социал-демократов было можно, но агитировать за него было нельзя[147].

Развал и деградация парторганизации РСДРП дошли до такого уровня, что во втором туре выборов они призвали голосовать за кадетов[148].

Успехи и провалы эсеров

На фоне нескольких волн арестов, разорвавших социал-демократические ряды, эсеры еще держались. Весной они потеряли типографию, действовавшую в съемной квартире на Духосошественской улице, дом Ушакова. Пять человек при этом были арестованы[149]. Так что выпускать больше листовки эсеры не могли, но сохраняли сеть работающих активистов в Астрахани. В списках полиции на наблюдение числилось 94 членов партии[150].

Эсеры все еще надеялись на вторую волну революции, хотя перелом в сторону реакции был очевиден. «Мы накануне народного восстания, – писали они. – Скоро вас, солдат, пошлют усмирять голодных крестьян и рабочих, заставят расстреливать своих братьев. Ждите, товарищи, нашего призыва. Мы вам скажем, когда придет время открыто встать на сторону народа». Листовки теперь выходили на плохом гектографе, а скоро не стало и его. Теперь их делали печатными буквами от руки[151].