Прометей № 4

Вероятно, Пугачев, подобно своим землякам, рос в убеждении, что историческая роль казачества состоит в защите православной христианской веры, Российского государства, государя и народа от «бусурман» и «изменников». Но выработанные вековым опытом каноны казачьего мышления и поведения не совпадали с императивами переходной эпохи, подвергавшей их эрозии. Родное и знакомое к середине XVIII в. по существу переставали быть тем же самым или похожим на прежнее. Наступление государства на права вольного казачества разрушало старинный идеал гармонии на Дону. Пугачеву неоднократно доводилось выслушивать жалобы о том, как казаков «хотят обучать ныне по-гусарски, и всяким регулярным военным подвигам <…> У нас де много уже и переменено, старшин де у нас уже нет, а названы вместо оных ротмистры». Он узнавал от собеседников о великих обидах казакам: «Наши командиры нас де бьют и гоняют, жалованье наше затаивают, – и, тому уже шесть лет, государыня де наше жалованье жалует, а они, незнамо куда, употребляют. И сколько тепереча уже перебито и померло наших козаков! А кто де только о жалованье станет говорить, то сажают под караул без государева указу и в ссылки разсылают, и государыня де о том не знает. И своих командиров выбирают: у нас де прежде сего не было пятидесятников, а теперь де и оные завелись; так мы де теперь и опасны, – прежде де в сотне-та был один сотник, а ныне де все новое». Надо понимать, что не только фольклорные утопии, но и суровая проза жизни становились его учителями. Неслучайно, биография Пугачева изобиловала многими метаморфозами, не характерными для традиционного общества. В то время как старый порядок предполагал прикрепление человека к определенному социальному статусу, Пугачеву неоднократно приходилось его менять. В течение своей «карьеры» он успел сыграть немало ролей: начав с рядового казака и побыв казачьим сотником, беглецом, «старообрядцем», «купцом», в конце концов, примерил «наряд» императора. Частая перемена социальной «одежды» отражала системный кризис общества, проявлявшийся на индивидуальном уровне как поиск личной идентичности.

Родился Емельян Пугачев около 1742 г. в казачьей семье в Зимовейской станице на Дону, и «до семнадцатилетнего возраста жил я все при отце своем так, как и другия казачьи малолетки в праздности». Но настолько уж прихотливы «капризы» госпожи Клио, что Пугачев и вождь мощного народного движения XVII в. С.Т. Разин оказались земляками²². «И трудно представить, – справедливо отмечал А.С. Мыльников, – чтобы Е.И. Пугачев сызмальства не слыхал о своем знаменитом предшественнике, чье имя прочно вошло в фольклор, часто сливаясь с именем Ермака». А, услышав, возможно, не раз завидовал его громкой славе, в мечтах возносился еще выше: уже не Разин, а он сам мысленно бросал своим «работничкам» знаменитый клич: «Сарынь на кичку». И хотя неизвестно, играли на Дону в «Стеньку Разина», или нет, такое предположение вполне допустимо. Как сообщают биографы Пугачева, с детства «он отличался смелым и решительным характером, выступал заводилой среди сверстников, верховодил ими», нередко «проявлял крутой нрав, строптивость, любил командовать». Точь-в-точь как его выдающийся земляк, «малейшему знаку» которого «повиновались <…> и были ему верны, как если бы он был самым великим монархом в мире». Однако в течение длительного времени у Пугачева, от рождения имевшего деятельную натуру и взрывной темперамент, не было иных, кроме детских игр, выходов для кипучей энергии. Тем не менее, уже в раннем возрасте он проявлял несомненное честолюбие, стремился обратить на себя внимание окружающих и стать лидером не в фантастических грезах, а в реальных отношениях с другими людьми. Вероятно, фольклорный образ Стеньки Разина на годы вперед стал для него тем идеалом, по которому Пугачев «измерял» каждый свой шаг.

После смерти отца, непоседливый, шаловливый мальчишка сразу повзрослел, превратился в самостоятельного домохозяина со своим участком земли. В семнадцать лет женился на казачьей дочери Софье Недюжевой, став главой семьи. Вскоре после свадьбы его призвали на службу «в пруской поход», а позже в 1769–1770 гг. он воевал с турками и за храбрость был произведен в хорунжие, командовал казачьей сотней. Начиналась типичная для казака карьера, и дальнейший путь Пугачева, казалось, был предопределен традицией. Участие в заграничных походах существенно расцвечивало «картину мира», несмотря на молодость, обогащало солидным жизненным опытом. Вернувшись домой со славой, он, наверняка, заслужил бы почет, став уважаемым на Дону казаком, к мнению которого станичники внимательно прислушиваются. Этим могли быть удовлетворены его лидерские амбиции, а личное счастье обретено в семейном благополучии (он уже имел трех детей). Со временем обзавелся бы имуществом и достатком.